– Что ж, я подожду, – ответил мистер Сейбл и вспомнил свой давний разговор с лордом Фулхемом.
Каково же было его удивление, когда действительно через две недели она явилась в его меблированную комнату – высокая, статная, стремительная и яркая, как всегда, – но с незнакомой для Эндрю растерянностью на лице.
– Сударь, – сказала она срывающимся голосом, – я в отчаянии! Эти многочисленные родственники сэра Уильяма, эта свора прихлебателей, от которой я в свое время сумела его оградить, теперь затеяли судебный процесс против меня. Они оспаривают завещание моего дорогого супруга, в котором он черным по белому указал меня полной наследницей своего состояния. Кроме того, мне в вину ставят еще то обстоятельство, что я вышла замуж за герцога Кингстона, не будучи разведенной с моим первым мужем, нынешним графом Бристолем. Обвинение в двоебрачии не только лишает меня всяких прав на наследство, но и грозит – о, Боже! – смертной казнью. Сударь! Эндрю, я молю вас о помощи!
– Но что я могу сделать для вас? – озадаченно спросил мистер Сейбл.
– У вас так много знакомств и связей в Лондоне. Найдите такого адвоката, который бы сумел доказать мою невиновность. И, кроме того, у меня есть один план. Теперь-то уж точно я поделюсь с вами…
Они провели в оживленной беседе около часа. Леди Елизавета вышла от Эндрю преисполненной надежд, а он сам остался дома в полном смущении, хотя деловая хватка этой женщины вводила его в полный восторг.
На следующий день, как договорились накануне, они вместе поехали в Орвуд, городишко, где четыре года назад состоялось венчание тогда еще девицы Елизаветы Чедлей с капитаном королевской гвардии Робертом Гарвеем, братом графа Бристоля. Попросив священника местной приходской церкви показать ей книгу регистрации смертей и браков, леди Елизавета будто бы собиралась сделать кое-какие выписки. И пока мистер Сейбл, как истинный подельник, отвлекал пастора всяческими разговорами, герцогиня просто и без затей вырвала из церковной книги страницу с нужной ей записью.
В Лондон они вернулись в приподнятом настроении.
– Мы сделали только полдела, – сказала она. – Они уже ничего не докажут. Теперь найдите мне хорошего адвоката.
– Сударыня, – твердо ответил Эндрю, – я с охотой согласился вам помочь, но по-прежнему остаюсь в неведении относительно ваших дальнейших планов. Поверьте, мне не меньше вашего дорога честь и жизнь. И я готов рисковать ими, только если буду знать, ради чего.
– Дорогой Эндрю, – с неожиданной теплотой сказала леди Елизавета, – уверяю вас, то дело, которое я задумала, по своей значимости превышает любые мировые интриги, о которых мы знаем из истории. И если мне удастся выиграть этот судебный процесс, то я немедленно посвящу вас во все детали, ибо одной мне не пройти всех испытаний, которые могут возникнуть впереди. Вас послало само небо. Разделите же со мной тот путь, который приведет нас обоих к вершине.
* * *
После ужина, который, как правило, бывал около девяти, жизнь в доме Сумского постепенно затихала. Евдокия перемывала посуду, Наталья прибирала в мастерской и в коридорах. Сам Иван Христофорович, если никуда не уходил, и если не было особого желания побеседовать с Шумиловым, рано отправлялся спать. Садовник-истопник Стеблов вообще редко показывался на глаза, по-крестьянски немного стесняясь остальных.
Однажды поздним вечером, когда Сергей по обыкновению читал перед сном, в дверь его комнаты кто-то тихо царапнулся. Вначале он подумал, что ему показалось. Звук – легкий такой, но настойчивый – повторился.
