Мерфин был привычен к манерам отца Керис и не обратил внимания на его негодование.
– Да, простоял, а теперь рухнул, – терпеливо проговорил он. – Значит, что-то изменилось. Деревянные быки раньше вполне годились, но теперь от них проку мало.
– Но что могло случиться? Река – она и есть река.
– Ну, во-первых, на том берегу вы построили и обнесли стеной склад и причал. То же сделали и другие торговцы. Старый глинистый выход к воде на южном берегу, где я играл ребенком, почти исчез. Река больше не разливается на поля. Выходит, вода стала течь быстрее, чем прежде, особенно после сильных дождей вроде тех, что случились в этом году.
– Получается, нужно строить каменный мост?
– Да.
Эдмунд огляделся и заметил Элфрика. Тот стоял неподалеку и прислушивался к беседе.
– Мерфин говорит, что на постройку каменного моста уйдет три года.
Элфрик кивнул.
– Три строительных срока.
Керис знала, что основное строительство ведется в летние месяцы. Мерфин растолковал ей, что каменные стены нельзя возводить при условиях, когда строительный раствор может замерзнуть быстрее, чем затвердевает.
Элфрик прибавил:
– Один срок для фундамента, второй – для пролетов, третий – для полотна. После каждого срока раствор нужно оставлять на три-четыре месяца, чтобы приниматься за следующие работы.
– Три года без моста, – угрюмо подытожил Эдмунд.
– Четыре, если не приступить прямо сейчас.
– Нужно бы все просчитать для аббатства.
– Я уже начал, но это требует времени. Мне понадобится еще два-три дня.
– Поторопись, пожалуйста.
Они простились со строителями и двинулись по главной улице. Эдмунд, как обычно, шагал бодро и споро, несмотря на хромоту. Он никогда не опирался ни на чью руку, во всем полагался на свою усохшую ногу. Чтобы удерживать равновесие, он размахивал руками, будто на бегу. Горожане знали за ним такую повадку и заблаговременно сторонились, особенно когда он спешил.
– Три года! – ворчал он. – Какие убытки для ярмарки! И кто знает, сколько времени нам потребуется, чтобы все вернуть. Три года!
Придя домой, они застали в гостях Элис. Волосы она, подсмотрев у леди Филиппы, теперь убирала под шапку, чего прежде никогда не делала. Элис сидела за столом с теткой Петраниллой, и по их лицам Керис сразу же поняла, что разговор шел о ней.
Петранилла сходила на кухню, принесла эль, хлеб и свежее масло и наполнила кружку Эдмунда.
В воскресенье она рыдала, но с той поры почти не вспоминала о погибшем брате. Как ни странно, Эдмунд, который Антония не слишком жаловал, горевал больше: слезы в самый неожиданный миг наворачивались ему на глаза, хотя так же быстро и высыхали:
Эдмунд пустился рассказывать о мосте. Элис стала было оспаривать мнение Мерфина, но отец нетерпеливо отмахнулся.
– Этот парень гений. Он знает больше, чем многие мастера-строители, пускай еще и не закончил обучение.
Керис горько бросила:
– Ну да, а ему придется провести всю жизнь с Гризельдой.
Элис немедленно встала на защиту падчерицы:
– Что ты имеешь против Гризельды?
– Ничего, – ответила Керис. – Она не любит Мерфина. Она его соблазнила, потому что ее дружок сбежал, вот и все.
– Это тебе Мерфин рассказал? – Элис желчно рассмеялась. – Если мужчина не хочет, то не станет этого делать, поверь мне.
Эдмунд хмыкнул:
– Мужчины подвержены соблазнам.
– А, так ты на стороне Керис, папа? – взъелась Элис. – Что ж, меня это не удивляет, все как всегда.
– Вопрос не в том, на чьей я стороне, – ответил отец. – Мужчина может не хотеть до близости и жалеть о ней впоследствии, и все же на краткий миг желание способно взять над ним верх, особенно когда женщина применяет всякие уловки.
