Мир для двоих - страница 26

Когда этот человек закончил, то посмотрел на неё так, словно бы не верил, что она будет в состоянии всё хорошенько исполнить, и ожидал неких уточняющих вопросов по предстоящему заданию. Но вполне естественно, что при такой внешности её воспринимают, как красотку без мозгов. Ромеро учил её, как выглядеть исключительно «прелестной глупышкой».

– Я всё поняла, – кратко отозвалась Эрика, концентрируясь на внутренней гармонии так, как советовал Ромеро, потому что её собеседник ожидал от неё каких-то слов. Самостоятельная жизнь за эти шесть лет научила её грамотному обращению с разными типами, но она так и не привыкла к этому особому контингенту уличных подручных Ромеро.

– Самое главное, не забудь, что не ты должна первая бежать ему навстречу и вешаться на шею, как влюблённая дурочка, которую ты изображала прежде. Помни, твоё участие может и не понадобиться вовсе. Не спеши и не лезь вперёд. Что бы ни происходило раньше или позже, ты не должна вмешиваться. Это всё.

После этого Эрика встала со скамьи и пошла известным маршрутом без прощания и без оглядки. Она чувствовала, что он смотрит ей вслед, но шла решительно, источая ароматы женственности, дабы он не подумал, что это полностью его заслуга в её внутренней неловкости. Она давно научилась подавлять в себе подобные маленькие неприятности, переключаясь на что-либо приятное в любой тягостный момент. Вот и сейчас засмотрелась на Эйфелеву башню, этот ставший неотъемлемым символ Французской республики. А ведь когда-то она так не нравилась парижанам, считающим, что башня до крайности нелепа и безобразна и портит весь вид их пышного города, что они просили её убрать. Но затем к шпилю прикрепили радиоантенны, и она прижилась, и теперь делает Париж ещё более неповторимым городом.

Париж… Она вновь в Париже. Эрика с чувством втянула в себя воздух, подставляя лицо лучам тёплого весеннего солнца. Ей нравились шум и многообразие этого города больше всех прочих мест, в которых ей довелось побывать. Париж, а не Испанию считала она своей родиной. И не замечала ни его грязи, на что некоторые приезжие жаловались, ни частых волнений, ведь парижане так любят бастовать, а их газетам только дай повод раздуть скандалы. Напротив, она ценила эту кипучую жизнь. Чувствовалось именно, что она в центре цивилизации, а не где-то на её окраине. Здесь столько мест, куда можно ходить ежедневно и не повторяться. И она только сейчас оценила, сколь сильно соскучилась по родному городу за время своего отсутствия длиною в несколько лет.

Но уехать тогда, шесть лет назад, было необходимо. Её жизнь являла собой невыносимую череду обманов и разочарований; в ту пору она посчитала, что любовь того, кого она боготворила, есть одно лишь притворство. Когда она воочию убедилась, что не одна для него, что не его драгоценное сокровище, не его «сердце», как он её называл, а есть другая, такая же молоденькая, которую он в точности так же всему обучает, чтобы в будущем начать поручать исполнять для него различные задания, а затем, что хуже всего, награждать за них. И, как только она представляла на своём месте другую, ей становилось до того невозможно и невыносимо, что она могла лишь мечтать и молить о смерти, о спасительном забвении. И тогда ей пришло в голову, что нужно уйти от предателя, пока не поздно. Нужно доказать ему, что она вполне может обойтись без него, что он дал ей необходимые знания и умения для этого, что она больше не глупая дурочка, которую он может продолжать обманывать. И в один прекрасный день она исчезла из его жизни, не взяв с собой ничего из тех даров, при помощи которых он имел обыкновение создавать для неё роскошную жизнь.