– Да у нас сегодня, как я погляжу, вечер откровений! – воскликнул гном удивлённо. – Ну, а ты, парень? У тебя тоже есть тайный план? Какое-нибудь родовое проклятие или воля умирающей мамочки?
– Нет, – смущённо улыбнулся Нэк. – У меня всё гораздо проще. Братья избили меня и выкинули из родительского дома, едва умер отец, заставив отказаться от доли в завещании. Забрали деньги, книги, не дали взять ничего из моих вещей. Они всегда считали меня чужим в семье, подозревали маму… да хранят боги её душу по ту сторону Черты. Я и правда совсем на них не похож: ни ростом, ни цветом волос, ни, хвала всему сущему, характером. Пока был жив отец, они не смели меня обидеть, зато потом отыгрались по полной… Да уж… Так, видно, устроен наш мир, почтенные. Кто-то бросается на помощь родственникам, даже если те попали в лапы к тёмным колдунам, и рискует жизнью, а кто-то, наплевав на слово родителей, подкупает городского судью, чтобы захапать чужое… В общем, теперь мне нужны деньги, чтобы снять комнату в таверне старого Хакима и заняться составлением писем и документов для малограмотных, а ещё, если так будет угодно богам, написать книгу обо всём, что увижу и услышу в нашем путешествии. Больше-то я всё равно ничего не умею. Если лорд Аркос мне не заплатит – не знаю, что тогда и делать буду.
– Славная у нас подобралась компания! – захохотал Сидри во всё горло. – Один другого краше!
И мерзкого вида облезлые вороны вторили ему с веток хриплыми голосами.
А на следующее утро они продолжили путь все вместе. Хмурый Руф, слишком честный, чтобы бросить товарищей в проклятом лесу без проводника. Балагурящий вовсю, но всё-таки – Мергольд видел – напуганный историей про Лича Сидри. Нэк, неловко, но упрямо продирающийся то сквозь заросли Серолесья, то – на привале – через страницы чёрной книги. И он сам, давно уже всё для себя решивший. Не попадись ему так вовремя вербовщики Аркоса – и он отправился бы выручать брата один. Хвала Небу, не пришлось.
Чем дальше заходил их отряд, тем страшнее и неприветливее становился мир вокруг. Давно не было слышно пения птиц, пропали куда-то ловкие белки, стихли почти все лесные звуки. Только проклятые комары никак не желали исчезать и всё так же бросались на путников стаями, да падали то и дело, разваливаясь на лету, трухлявые деревья.
Источник всех бед таился где-то там, далеко впереди, в тайном логове Лича, и они, к худу или к добру, с каждым шагом к нему приближались.
– Ну где вы там? Вылезайте! – закричал Сидри, потрясая над головой шестопёром. – Идите сюда и познайте мой гнев!
Но в круг света так никто и не вступил, тьма катакомб осталась нема, и Сидри, ещё раз прокричав боевой клич, с тяжёлым вздохом уселся прямо на трупы поверженных врагов. Шестопёр выпал из ставших непослушными пальцев, а когда гном попытался утереть лицо, то обнаружил, что все его руки в крови. И далеко не только вражеской. Горячка боя утихла, ей на смену пришла непомерная усталость. Сидри явственно осознал, что ему давно уже не полторы сотни лет, что последние годы он слишком часто упражнялся с пивом и бараниной и слишком редко – с оружием. Что он – совсем не Орри Громобой, наконец. Даже не близко. Понимать это было не очень-то приятно.
И всё-таки, подумал гном затем, переводя взгляд вниз, на залитый тёмной кровью пол, сегодня он был неплох. Не стыдно будет отправиться к праотцам, если подземные твари вернутся.
