Мир Средневековья. Рождение Европы: эпоха великих завоеваний и выдающихся свершений - страница 12

Но как часто случалось так, что один оммаж противоречил другому оммажу. Порой некоторые знатные вассалы присягали на верность одновременно двум королям, например французскому и английскому. Возникал вопрос, чью сторону они примут, когда два таких могущественных сеньора потребуют от них исполнения их феодальных обязанностей – военной помощи и совета в одно и то же время? Кроме того, были менее знатные сеньоры, особенно в империи, которые были держателями фьефов короля, епископов и монастырей. За кем они последуют, если король, епископ, папа и аббат будут в конфликте друг с другом? Тогда многим епископам пришлось бы принимать мучительные решения. Будучи князьями империи, они были вассалами своего сюзерена – короля и императора; в качестве князей церкви они были связаны клятвой своему сюзерену папе. Епископы Священной Римской империи столкнулись с этой проблемой в XI–XIII вв.; жертвой сложившегося положения стал Томас Бекет.

Феодальная аристократия была всегда готова к действию, выжидая только благоприятного случая, чтобы получить фьеф с помощью выгодной партии или захватить его силой. Обязательно появлялся какой-нибудь младший отпрыск некоего королевского дома или предприимчивый авантюрист, готовый набрать отряд таких же, как он, темных личностей, соблазнив их возможностью беспрепятственно овладеть богатым поместьем. Такое было возможно и на юге Франции, где еретикам-альбигойцам грозила скорая расправа, и в Испании и Португалии, находившихся под властью мусульман. И даже в Империи ромеев, где император постепенно терял власть. При этом не надо также забывать, что существовала Святая земля, земля самого высочайшего сюзерена Царя-Христа, который обещал свое древнее право первородства своим вассалам.

В то же время появилась праздная придворная аристократия, окружавшая троны славных монархов Мадрида, Лондона и Вены, отличавшаяся утонченными манерами и кичившаяся своим богатством. И Версаль со своей Зеркальной галереей, великолепный дворец «короля-солнца» Людовика XIV, продолжает оставаться символом монархии, одержавшей победу над феодальной аристократией после пяти столетий противостояния и борьбы.

Бароны, которые творили историю в XII в., да и позднее, были людьми энергичными; и короли, которые проводили жизнь в седле, подобно Генриху II в Англии или императору Фридриху II, были яркими примерами людей подобного склада. Они походили на хищного ястреба, готового захватить добычу. Жизнь требовала от них постоянного напряжения сил, и в ней было все – распри, паломничества, пиры и охота. Хладнокровные и суровые, не отличавшиеся вежливостью, они не были лишены остроумия и умели вовремя отпустить шутку по адресу своих подчиненных, быстро находили нужный ответ; их застольные песни были полны боевого задора. Они могли быть жестокими даже по отношению к собственным женам, которых брали, только рассчитав прежде их ценность с точки зрения политической и хозяйственной выгоды. В их действиях прослеживался трезвый расчет. Скольких людей мог прокормить такой-то и такой-то фьеф? Насколько силен был тот или иной соперник? Какой неожиданности можно ожидать со стороны войска короля Франции или римского папы в случае того или иного конфликта? Воспитанные в правилах своего сословия, они были укоренены в культуре, которая почитала обычаи, освященные временем, в основе которых лежал чтимый всеми, священный и неприкосновенный закон. Они на деле были весьма сведущи в законах своего времени, зачастую довольно запутанных, ведь на каждой территории были свои собственные городские, таможенные и другие законы. Чем больше творилось беззакония, тем настоятельнее проявлялась необходимость следовать, по крайне мере формально, букве закона. Судебные разбирательства были вторым любимым занятием баронов после распрей и войн. Для них решение спорных дел при помощи поединка или суда были двумя формами одного противостояния. «Бог и мое право»: пусть Господь разрешит спор в результате поединка или посредством «Божьего суда».