Нэя с удивлением слушала его злую речь в адрес Реги-Мона. – Ты ему завидуешь, что ли? Не пойму только, чему? – спросила она.
– Никому я не завидую! – оборвал он, после чего нагнулся к ней совсем близко, защекотал её ухо горячим шёпотом. Её обдала волна дорогого мужского парфюма, мало совместимого с убогой кофтой, словно бы одолженной у нищего. – А только чую я, что стоишь ты у края некоего обрыва, куда я не дам тебе упасть. Так и знай. Я всегда рядом. Так и знай. Всегда буду твоей опорой. Крепкой опорой, в надёжности которой ты не усомнишься ни разу, не пожалеешь ни разу. Так и знай…
Зашумел ветер, сверху посыпались листья и мелкий сор. Река напоминала полужидкий остывающий металл с переливами красного поверху, – из-за хмурых облаков изливался устало красноватый свет Ихэ-Олы. Чапос вытянул из недр своей обширной кофты небольшую красивую фляжку, украшенную камушками. Внутри стекла на золотой пластине просматривался чеканный женский профиль. Драгоценные кристаллы слагали из себя ожерелье и серьги, украшающие даму на изображении. Блеснул и вензель, но разобрать из каких букв он состоит, не получилось. Чапос отвинтил пробку, и сразу запахло чем-то пряным, вкусным. Протянул ей, – Пей! Согреешься. Сразу настроение улучшится.
Нэя отвернулась, а он стал пить. Пока он пил, она сильно захотела также отведать напитка. Ведь Ифиса не угостила её ничем. Когда он повторно протянул ей фляжку, она с жадностью присосалась к ней, чувствуя, что и вкус, и запах напитка отчего-то странно знакомые, но в то же время она никогда такого не пробовала.
– Учуяла, каков запах? – спросил Чапос.
– Вкус будто знакомый, – ответила Нэя, ощущая каким благодатным и сладким теплом напиток вливается в её стылое нутро. Чапос закивал, – Из фруктов, что растут в вашем аристократическом имении. Я беру фрукты в давно заброшенном саду и готовлю напиток. Секрет мой. А эту штучку не признаёшь? – он поднёс к её глазам фляжку. Нэя пялилась на изображение девичьего профиля, ничего не понимая. – Нет, – ответила она. – Никогда не видела. За напиток спасибо. Очень вкусно и отлично согревает к тому же.
– Посмотри внимательно, – не отставал он. – Разве она не похожа на тебя? Это же твоё, можно сказать, подобие. Фляжку эту Ласкира подарила когда-то матери Эли. За какую-то пустяковую помощь по дому. А я утащил её себе. К чему тупорылым мелким торгашам такие филигранные вещички? Хочешь, тебе верну?
Нэя отвернулась от него, – Зачем мне? Я ворованные вещи в подарок не принимаю. Если уж бабушка отдала, то и пусть. У нас такого барахла столько было, что мы его не ценили никогда. Да и продавать было бессмысленно. Скупщики за всё мизерные деньги давали, хотя любому, кто в том доме на окраине жил, такие вещички доступны не были.
Чапос сидел, опустив голову, слушал и баюкал фляжку в своих ладонях. Затем он покачал головой, допил весь напиток до самого дна, а фляжку спрятал под кофту. – Я не собирался тебе ничего дарить. Я всего лишь хотел отдать тебе вашу фамильную вещичку. Не надо, значит, подарю кому другой, не такой щепетильной. Я до жути жадный, а вот с женщинами, кого я выбираю, всегда расточителен.
– Рада за них, – ответила Нэя и хмыкнула, ощущая в себе согревающий прилив непонятного лёгкого удовольствия. Даже без пелерины на плечах не ощущалось холода. Чапос придвинулся поближе и уже не казался опасным, как совсем недавно. Нечто вроде благодарности к нему за такое вот отношение и предложенный напиток охватило её. Погружаться в чьё-то близкое тепло и силу, не несущую никакой угрозы, было приятно…
