На меня все время нажимали, требуя, чтобы из Чехии приехали депутаты и журналисты: в конце мая приехал депутат Дюрих. Я его знал по венскому парламенту; он был в своих выступлениях, как депутат, весьма приличен, говорил по-французски и по-русски, но политически, для данного положения, был слаб. Приехав, он заявил, что д-р Крамарж выбрал его специально, как народного представителя для России; я против этого ничего не имел, в случае если мы сможем сговориться о программе. Он ориентировался на царя и даже на православие, как множество тех из наших русофилов, которые ожидали спасения от России. Наших раздражало, что он со своей русофильской пассивностью не принимал участия в нашей работе, кроме того, они его обвиняли, что и в Россию он не слишком торопится. Желая избежать публичных споров, я неоднократно был принужден сдерживать неспокойные элементы. Что касается его поездки в Россию, то я заметил в русском посольстве, что о нем ведется переписка с Петроградом; в чем она состояла, мне не говорили. Задержка бросалась в глаза.
Я еще в Праге подумывал о том, чтобы д-р Шейнер, как глава соколов, бежал в Россию; у него был большой авторитет, и им он мог воспользоваться для создания нашего войска. Из Швейцарии я усиленно и часто настаивал на этом. Из Праги я получил наконец известие, что это будет осуществлено.
В Швейцарии все более и более укреплялась наша политическая связь с союзниками за границей. Прежде всего в самой Швейцарии нашли мы новых многочисленных друзей; естественно, они были сначала из французской, но позднее и из немецкой части Швейцарии. Скоро у меня были завязаны сношения с кругами публицистическими (Journal de Genève и другие), университетскими и т. д. Хорошей помощницей мне в этом отношении была дочь Ольга.
Мы получали важные, особенно военные, сообщения из Праги; это было достаточной причиной для того, чтобы установить постоянные сношения с итальянским посольством.
Совместная работа с югославянами продолжалась; мы взаимно сообщали, кто и что делает, советовались и часто совместно выступали. В Женеву приезжали из всех югославянских земель различные политические и общественные деятели. В Лондоне 1 мая 1915 г. образовался «Югославянский Комитет», как руководящий орган Югославии из Австро-Венгрии; он издавал свой «Bulletin Jоugoslave» в Париже и подавал французскому правительству, английскому парламенту и иным свои меморандумы. Сербы из королевства имели в Женеве свою газету «La Serbie»; в Женеве кроме того было «Сербское газетное агентсво», у черногорцев было два органа: «Ujedinjenje» прогрессистов и «Glas Crnogorca» – королевский, выходил в Нейи у Парижа.
Я написал предисловие к книге, в которой югославяне развивали свою национальную программу.
В Женеве были добрые знакомые, как, например, проф. Б. Маркович и иные; на время здесь появился и Супило по своем возвращении из России, куда он отправился сейчас же после нового года для осведомления официальной России о Югославии. Об этой его поездке в Россию расскажу позднее. Сербский консул доставал для нас необходимые паспорта и визы во Францию. У меня лично тоже был сербский паспорт. При помощи этих друзей я достал сведения о наших земляках в Сербии. В Женеву также приехал начальник лагеря военнопленных, и от него я услышал, что делается в Сербии и сколько у них там наших пленных. Я подумывал тогда съездить взглянуть на них, но обстоятельства задерживали меня в Женеве.
