Рабочая окраина просыпается рано. Кто-то идет на смену, кто-то уже возвращается с работы. Женщины устремляются к молочному и хлебному ларькам, чтобы начать готовить завтрак для семьи, а потому утренний променад Толика и Регины не остался незамеченным.
- Куда это вы в такую рань собрались? - спрашивали Толика.
- Что это ты в лохмотья вырядилась? - спрашивали Регину.
- Папа меня в колонию сдавать ведет! - отвечала девочка и неспешно продолжала путь.
Соседки горестно покачивали головами (кто там знает, что творится в чужом доме, но одеть девчонку, как огородное пугало, это уже слишком).
В маленьком кабинете Толика встретил участковый, так же мучающийся похмельем:
- Ты зачем привел ее? - спросил вчерашний собутыльник.
- Ну как, ты ж вчера обещал ее в колонию отправить!
- Толик, ты что дурак? Не могу я ее просто так никуда отправить.
- Почему просто так? Она сказала, что убьет меня!
Участковый долго смотрел на тощую Регину, словно оценивая серьезность угрозы:
- Идите-ка вы домой ... оба ... ты, девонька, папе больше не угрожай! Веди себя хорошо. А то в следующий раз точно в колонию отправлю.
Регина улыбнулась:
- Хорошо, не буду, - и было непонятно, что она "не будет"? угрожать? хорошо себя вести? ... похмельные мозги не были предрасположены к тонким извивам лингвистики.
Тем же путем "семейство" возвращалось домой.
Толик попытался пробраться к дому задворками, но Регина не дала ему такой возможности, сразу свернув на центральную улицу. По дороге им встречались все те же соседки. Любопытные кумушки, жадные до бесплатных развлечений, спрашивали:
- А что ж так скоро из колонии возвращаетесь?
- А не берут худых в колонию, - смеялась в ответ Регина: - Сказали папе, откормишь, потом приводи.
Соседи смеялись, Толик шел домой пунцовый и уже представлял скандал, который устроит Анна, всю жизнь идущая на поводу у людской молвы и во главу угла ставящая тезис: «а что люди скажут».
... И он получил ожидаемое ...
Анна, уже не сдерживая себя, орала на мужа так, что было слышно на противоположной улице. Она высказала мужу все и о его родне, вечно попрекающей ее за какие-то несуществующие грехи, и о его отношении к ней, и о его постоянном пьянстве, не пропустила ни одного греха и проступка, даже нелюбовь Толика к падчерице заняла почетное место в ряду прегрешений.
Закончился скандал тем, что Толик, хлопнув дверью, снова уехал к матери, сказав на прощанье, что если Анне так уж невмоготу с ним жить, то пусть подает на развод.
В доме у Матрены Толика ждало очередное разочарование.
Матрена очень любила устраивать скандалы и склоки в семьях сыновей, любила "клевать" невесток по поводу и без, любила наблюдать, как сыночки "учат" глупых баб уму-разуму, но это все со стороны, из-за забора своего дома, где она полновластная хозяйка. Жить с кем-то, даже с собственными сыновьями, хитрая баба и не собиралась.
А потому, как только Толик завел речь о том, что он ушел от Анны и собрался разводиться, Матрена заголосила-закликушила и стала убеждать неразумного сыночка, что "в жизни, как на долгой ниве", все бывает, и скандалы тоже. И нужно ехать домой и мириться с женой.
Матрену так напугала перспектива жизни с сыном под одной крышей, что она, даже не налив Толику обычную рюмку, быстро оделась и вместе с ним помчала в город, мирить семью ...
Когда вечером Регина вернулась из школы, Матрена, выполнившая почетную миссию, и таки помирившая супругов, уже уехала на хутор.
