Тот пожал плечами:
– Не знаю, может это последствия эксперимента.
– Да, я не сказал самого главного, – неожиданно спохватился Дмитрий Сергеевич. – Электрокардиограмма показывает наличие в его сердце синусовой аритмии повышенной степени. Вообще синусовая аритмия, насколько тебе известно Андрей, считается нормой до подросткового возраста, пока сердце ещё так сказать не начало функционировать в полной своей мере, но не в его же возрасте, и не в такой степени.
– Понятно, – задумчиво поддакнул Андрей, а затем продолжил: – Как он вообще такой весь больной вовсю общается с врачами??? Сердце работает ни в норме… Сотрясение мозга… Подобный диагноз с сердцем ладно, хоть не ладно конечно, но терпимо, однако с повреждением височной части… Да он как минимум должен пролежать без сознания очень долгое время в этом случае… И эта патология в сердце опять таки мне не даёт покоя. Что там за эксперимент проводился?
– Ты снова подходишь всё к той же теме, – лёгкое недовольство мелькнуло в словах собеседника.
Однако Андрей не унимался:
– И всё же?
– Извини, но я не хочу больше говорить про этот чёртов эксперимент, – взорвался Дмитрий Сергеевич. – Меньше знаешь-крепче спишь. Мало тебе того, что об этом «фокусе» умалчивает пресса?
– Эксперименте, – спокойно поправил его Андрей. – Вещи надо называть своими именами.
– Да хоть колдовство, мне плевать. Не знаю как ты, но лично я не хочу загреметь под фанфары. Мне ещё дорога моя работа Андрей.
– Да что ты так кипятишься? – спокойно парировал тот. – А если учёный вдруг откроет нам что-то интересное, но при этом мы унесём это в могилу?
– Вот именно, последнее ты правильно подметил, – с раздражением произнёс Дмитрий Сергеевич. – Можешь идти и сделать попытку поговорить с этим «Рэмбо», но в случае, если вдруг тобой заинтересуются какие то службы, а они тобой явно заинтересуются в подобном случае, то я тебя не знаю и вообще вижу в первый раз.
Андрей расхохотался.
– Чего ты смеёшься, – не выдержал второй врач.
– Послушать тебя, дак это дело государственной важности, – на что Дмитрий Сергеевич устало махнув рукой в сторону коллеги, развернувшись направился по коридору в какую-то палату:
– Иди к своему учёному побеседуй, но меня в это не впутывай, – напоследок произнёс он.
– Ну вот и познакомились, – усмехнулся Андрей, а затем направился к палате в которой лежал объект, точнее правильнее будет сказать субъект их ссоры.
Его поместили в отдельную палату, и сейчас учёный встретил Андрея довольно оживлённо: махнул ему рукой в знак приветствия, и заёрзал в своей постели.
– Я смотрю наш больной (к этому времени врачи уже извлекли пулю из плеча учёного) пошёл на поправку! – На что тот отреагировал странным образом: почему-то указав взглядом куда то в противоположную сторону. Андрей моментально среагировал, но не увидев там ничего необычного, пристально уставился на учёного: «А может нет никакого смысла говорить с умалишённым, – мелькнула мысль, а за ней вдогонку другая, – ни смотря на то, что трипанация не будет произведена, результаты обследований совсем не утешительные… Всё равно никакой толковой информации от него сейчас не добьёшься». Андрей уже собрался было выбросить из головы затею допросить учёного, как тот, словно читая его мысли произнёс:
– Я знаю, вы считаете меня сумасшедшим, уверяю вас это не так. Я был там и я всё видел. – Он даже слегка приподнялся на локтях.
