Читать онлайн Варвара Ветрова - Мишка Жужжушка и Мишка Пампушка: истории о тех, кто спит в лесу зимой…

От автора:

Сказки про Мишку Жужжушку и Мишку Пампушку рассказывала мне моя мама, когда мне было лет пять или шесть. Она является автором идеи и "мамой" персонажей из этой кинги. Её авторству принадлежат не только главные герои, на создание которых вдохновили мишки, нарисованные на моей пижаме, но и хохотушка Мышка-Смеюшка, деловая божья коровка по имени Серьёза, пчёлка Пося – соседка Мишки Жужжушки, берлога которого расположена под деревом с ульем в дупле, белая медведица Ляптя, с которой всегда уютно попить чаю, хоть она и готовит "тяп-ляп" – её прообразом послужили мягкая игрушка и моя прабабушка. А также за мамой "закреплены" ворона Каркуша Карловна, сорока Йоко… Жирафика по имени Резиночка мы придумали вместе – его прообразом тоже послужила мягкая игрушка, с которой я играла в том возрасте – я хотела назвать его "Пуговка", но мама объяснила мне, что "Резиночка" более подходящее имя для животного с длинной шеей. И совсем не многих персонажей – например, деревянную кукушку из часов и сороку по имени Азалия Алмазовна – я изобрела сама в процессе написания данной книги. Первый рассказ представляет из себя знакомство с персонажами и их повседневной жизнью, потому и называется просто "Один осенний денёк", а настоящие приключения и даже волшебные превращения ждут юных читателей впереди… Приятного прочтения и спокойных вам снов – нет, не просто спокойных, а такиж же удивительных и волшебных, как у Мишки Жужжушки в зимней спяке!

Один осенний денёк.

Мишка Жужжушка жил на опушке леса, в уютно обставленной берлоге под огромным старым дубом. Дуб этот был на много-много лет старше, чем все жители леса вместе взятые, даже вместе с жуками, живущими в почве, на ветках и под корой деревьев, и пчёлками, роящимися в дуплах. В дупле этого старого дуба тоже обитал пчелиный рой, и можно сказать, что пчёлы были соседями медвежонка. Они делились с ним мёдом, который мишка Жужжушка обожал, как и все медведи, и даже, пожалуй, немного больше всех остальных. Но делились пчёлки не за даром, а за услуги, которые им оказывал мишка Жужжушка. Услуги эти были разного характера: например, однажды он сам, своими лапами, вырезал круглую деревянную дверцу с окошком, чтобы прикрывать жилище пчёл на время проливного дождя и злющего холодного ветра, который делал этот дождь косым, льющимся прямо в тёплое и сухое дупло. Медвежонка, кстати говоря, жители леса прозвали Жужжушкой как раз потому, что он жил по соседству с пчёлами и немного жужжал при разговоре, переняв, по-видимому, это свойство у своих крохотных медоносных товарищей.

Сегодня мишка Жужжушка проснулся немного позднее, чем вчера – нежное осеннее солнышко заглянуло в окошко его берлоги на одну минуту позже.

– Ну вот, – сказал мишка Жужжушка, взглянув на старинные часы на стене, – сегодня в 7:05, а вчера было в 7:04, день убавился еще на одну минуту.

Медвежонок зевнул, перевернулся на спину и сладко потянулся спросонья.

– Но с другой стороны, – рассуждал он то вслух, а то в мыслях, – ночь на одну минуту прибавилась. Вот я сейчас пойду к пчёлам и попрошу их прибавить к моей утренней медовой порции ещё десять грамм за то, что на прошлой неделе я починил их дупельный обогреватель, и когда я получу свою сладкую порцию, у пчёл мёда на сто десять утренних грамм убавится, а зато у меня прибавится. А потом я пойду к мишке Пампушке, который, между прочим, на сегодня запланировал испечь медовые булочки с корицей, и у меня порция мёда на пару чайных ложечек убавится, но зато в тесте для булочек ровно на столько же прибавится, и они получатся такими вкусными, такими ароматными… Так, о чём это я? Что-то я размечтался, – Жужжушка почесал затылок влажной после сна лапой, – Ах да, вспомнил! В том, что день убавляется, а ночь прибавляется, тожж-же должна быть и положж-жительная сторона… Ну, например, – мишка задумался, – например… Например, можно подольше поспать и увидеть побольше интересных разноцветных снов, которыми, кстати, ещё и можно будет поделиться с мишкой Пампушкой за чашечкой чая с булочками…

И мишка Жужжушка снова погрузился в фантазии о медовых булочках, которые приготовит мишка Пампушка, и как-то незаметно задремал. И он бы по-настоящему уснул, и увидел бы еще не один сон на сегодня, но вот короткая стрелка часов оказалась точь-в-точь на цифре 8, а та, что подлиннее – на цифре 12, и вдруг, из-за распахнувшихся створок над циферблатом вылетела крохотная деревянная кукушка и пропела, а точнее прокричала "ку-ку" ровно восемь раз.

– Да встаю я, жжж, встаю, – пробурчал медвежонок, недовольный тем, что Кукушка не дает ему понежиться в кровати ещё хоть минутку.

– Вставай-вставай, соня, а то опоздаешь в гости, – ворчала на него Кукушка, – и все булочки без тебя съедят. Опять всё на свете проспишь.

Мишка Жужжушка, нахмурившись, закутался в одеяло и встал с кровати, оставаясь в нём, как в свитере. Ему показалось, что в берлоге довольно прохладно, и сбрасывать с себя одеяло не хотелось… А тем более, ему не хотелось умываться холодной дождевой водой из ковша во дворе… Мишка еще раз широко зевнул – уже в пятый, если он правильно сосчитал, – залез задними лапами в старые банные тапочки, от которых уже отклеивались подошвы, взял с тумбочки пустую стеклянную баночку, затем достал серебряную чайную ложечку, лежавшую по какой-то причине на книжной полке, и не очень-то быстро почапал к двери.

И вот, в тапочках и всё ещё укутанный в ватное одеяло, с банкой и красивой ложечкой в лапах, мишка Жужжушка наконец вышел из берлоги. Его сразу же обдало холодным октябрьским ветром, но солнышко не только светило в глаза, но еще и немного согревало его. "Скоро наступит зима, – подумал мишка, – и солнышко будет только светить. Светить, но не греть. Да и то, если дни будут солнечными, а не пасмурными… А я в то время уже впаду в…" и в этот момент ему стало немножко грустно. "А чтобы не грустить, нужно как можно скорее съесть ложечку цветочного меда!" – подбадривал медвежонок сам себя.

– Доброе утро, пчёлы, – пропыхтел он, заглядывая в дупло старого дуба.

***

Мишка Жужжушка шёл по лесной тропинке с баночкой мёда, полной наполовину, и облизывал сладкую, липкую ложечку. Ветер подул сильнее, потом ещё сильнее, и начался листопад. Мишку в миг окружили золотые и рыжие стайки кленовых, берёзовых и дубовых листьев… А чем дольше он шёл по тропинке, тем больше к нему навстречу летели листья ясеня, ивы и липы, закружившись в холодном дыхании ветра.

(Мишка Жужжушка хорошо умел отличать разные листики друг от друга, а порой собирал из них осенние букеты и ставил их в вазу, но самые красивые экземпляры он высушивал, положив их между страницами книги, и зимой, на Рождество, украшал ими берлогу или даже вешал их на ёлку нанизанными на ниточки.)

И тут нашего героя посетило вдохновение, и он зашагал чуточку медленнее, слагая стихи себе под нос:

"Листьев стаи улетали,

Унося с собой печаль,

За горизонтом исчезали,

Уходя куда-то в даль.

Картина осени сияла

Жёлто-красными лучами,

Чуть слышно музыка звучала

Так близко к нам – под облаками.

Под эту музыку кружились

В осеннем вальсе листья клёна,

И все печали вдруг забылись… "

Жужжушка запнулся. Стихотворение вдруг спряталось от него, как солнышко за тучу, и он не расслышал последнюю строчку…

"И все печали вдруг забылись… И мишки оставались дома? Нет, зачем им оставаться дома, если они любят ходить в гости? – рассуждал наш герой, опустив мордочку и глядя себе под ноги, а точнее под задние лапы, – а может, И птицы оставались дома? Не улетели на юг, а остались в лесу, в своих тёплых гнёздышках… Нет, птицам зимой станет холодно в нашем лесу, а зима всё равно наступит, какой бы солнечной и тёплой ни была осень. Хм… Как же закончить стихотворение?"

Тем временем, Мишка Жужжушка уже подошёл к берлоге своего кулинарного друга Мишки Пампушки.

"А может, так, – подумал наш поэт, – И все печали вдруг забылись… Пампушка сполз, зевая, с трона?"

Берлога мишки Пампушки пряталась в тени старой высокой ели слева, и в тени молодой сосны справа, немного поодаль. И вообще, в этой части леса лиственных деревьев уже не было видно, а вот сосен и елей, куда ни глянь, зеленели целые рощи. Мишка Жужжушка по пути был так озадачен поиском последней строчки, что даже не заметил, как чудесный вдохновляющий листопад остался далеко позади. Повезло, что он хотя бы не заблудился!

Медвежонок подошёл к берлоге, обсыпанной со всех сторон тёмно-зелёными иголками и разными по цвету и форме шишками, стараясь не наступать ни на те, ни на другие, чтобы не уколоть лапы, ведь тапочки (вместе с одеялом) он оставил на крыльце своей берлоги. И вот, Жужжушка негромко постучал в фанерную дверь.

Он подождал с полминуты, но Пампушка, к удивлению нашего поэта, ему не открыл. Он постучал ещё, и на этот раз погромче, потом подождал ещё минуту или целых две, но никто не отворял ему дверь.

От досады медвежонок присел на крылечко, не стряхнув с него даже шишки с иголками, и тяжело вздохнул. Затем, он открыл свою драгоценную баночку, опустил в неё липкую ложечку и, вздохнув ещё раз, поел немного меда. Потом еще немного меда… И ещё немного… "Нет, больше нельзя, а то ни капельки не останется для булочек," – подумал Жужжушка и крепко закрутил крышечку обратно.

В этот момент мишка почувствовал, что по нему ползет какое-то насекомое… Сперва по задней лапе, затем по животу, и вот уже совсем близко к мордочке… Он опустил взгляд в то место под подбородком, где его щекотали чьи-то маленькие-маленькие лапки:

– Божья коровка Серьёза, это ты? Ты еще не ушла в спячку?

Божья коровка поправила свои крошечные очки.

– Позволь заметить, Жужжушка, что ты тоже еще не в спячке. Чего не скажешь о твоем друге.

– О моем друге? Что ты хочешь сказз-зать?

– А сам подумай, – серьезно отвечала божья коровка.

Жужжушка привстал на задние лапы, а божья коровка уже доползла до его плеча и лезла вперед, к самому ушку, чтобы мишка лучше её слышал.

– Ты хочешь сказать, что Пампушка никуда не ушел, а просто спит? –на этих словах мишка уже заглядывал в окошко берлоги, – я вижу одеяло, даже несколько одеял сложенных вместе, жжж, но есть ли под ними Пампушка – не виж-жу. Если и есть, то он спрятался под всеми этими одеялами с головой…

– А ты посмотри, как вздымается и опускается эта горка одеял, – сказала Божья коровка Серьёза мишке прямо в ухо.

Жужжушка пригляделся и, действительно, заметил, как одеяла мерно приподнимаются и опускаются, словно в такт не слышимой музыке. Божья Коровка переползла на оконную раму, затем поползла по блёклому стеклу, которое мишка Пампушка уже давненько не протирал тряпочкой, и заползла в узкую щель между рамой и стеной. На две-три минуты она совсем скрылась из виду, и мишка Жужжушка ждал её с нетерпением, желая поскорее узнать новости о том, кто прячется под одеялами. Он прижался ухом к щели и услышал тихое посапывание, а затем и негромкий храп, который через мгновение-другое стих – видимо по той причине, что мишка Пампушка засунул лапу в рот. Мишка Жужжушка снова прилепился мордочкой к окошку, и ему показалось, что он видит маленькую красную точку на подушке в разноцветных заплатках. "Ну вот, божья коровка до него доползла и наверняка сейчас разбудит," – подумал медвежонок, одновременно и желая, и не желая, чтобы Серьёза разбудила его товарища, который, по всей вероятности, в этот момент наблюдал удивительные разноцветные сны с захватывающим сюжетом. Мишка постучал в окошко, чтобы Божья коровка Серьёза заметила его и подползла, а он бы отговорил её будить Пампушку, хоть ему и хотелось испечь с ним медовые булочки, и прочесть ему стихотворение о листопаде, и вместе поискать последнюю строчку… Но в этот момент мишка Пампушка всё -таки проснулся – сперва Жужжушка подумал, что он просто перевернулся на другой бок, но мохнатый холмик под одеялами продолжал шевелиться, пока наконец ни вылез из-под них и ни потянулся спросонок.