Я понимаю, что слово «бус» – земное. Не могло оно тут появиться. Но наверняка есть какое-то объяснение, местная этимология. Не хочу об этом думать.
– Ты опоздала! – кричит идущий навстречу нам человек. – Мы договаривались на двенадцать!
Он ростом ненамного выше меня, но очень тощий. Лицо вытянутое, острый тонкий нос, тёмные брови, сейчас сердито сведённые вместе, густые чёрные волосы, взбитые вверх, будто сноп травы. Похоже, обмазаны гелем, поскольку неестественно блестят и пахнут. На ногах чёрные остроносые туфли, чёрные же брюки в обтяжку с выпирающим гульфиком, сверху рубашка из струящейся тёмно-синей блестящей ткани, расстёгнутая до пупка.
– Успокойся, Айзис, – говорит Аньела чуть насмешливым тоном. – Нас никто никуда не гонит. Познакомься, это Сэм. Он меня охраняет, временно.
– Здравствуйте, – бросает Айзис в мою сторону, не обращая слишком много внимания. – Я просто хочу, чтобы был порядок… Через неделю мы планировали закончить материал для альбома, и было бы правильнее для раскрутки…
– Айзис, ты это много раз говорил, – отмахивается Аньела. – Мы успеем записать пару новых песен. – Она оборачивается ко мне. – Сэм, пойдёмте, я познакомлю вас с остальными.
Они вдвоём идут бок о бок в сторону буса, а я чуть отстаю.
– А что с Пучиком? – спрашивает негромко Айзис.
– Отдыхает сегодня, – отвечает Аньела, косясь на меня.
– Зачем тебе вообще тут охрана? Мы же все вместе…
Мы по небольшому трапику поднимаемся в бус и оказываемся в неожиданно просторном и светлом помещении. В нём довольно хаотично расставлены стулья, пара столиков, разная аппаратура и музыкальные инструменты, некоторые из которых я даже не могу назвать.
Хотя нет, вот это я знаю! В руках у мужчины с курчавыми блёкло-рыжими волосами, похожими на мочалку, и такого же цвета коротенькой бесформенной бородой – определённо додекайзер! Вишнёво-красный, с золотистым раструбом и соблазнительными выемками для пальцев, куда рыжий как раз засунул свои.
Тут я понимаю, что человек с додекайзером мне что-то говорит. Он бормочет тихо, под нос, и очень неразборчиво, но обращается явно ко мне. Напрягаю слух. Вроде всё слышно, но ничего не понятно. Может быть, мой психотранслятор барахлит?
– …заинтересовал… мой малышик… – разбираю я.
Он покачивает корпусом додекайзера, и я понимаю, что он говорит о нём.
– Да, любопытно, – отвечаю я, но тут понимаю, что не представился. – Здравствуйте. Я – Сэм Дьюрек, сегодня охраняю господинку Курц.
– Шмедер Линьх, – говорит рыжий, хотя я опять-таки не уверен, что разобрал правильно. – … музыкант… учились?
– Нет, – отвечаю я, догадавшись о смысле вопроса. – Хотел когда-то, но вряд ли смогу…
Веснушчатое лицо рыжего расплывается в улыбке, бледно-зелёные глаза довольно щурятся.
– А вы вот… робуйте…
И он, протерев тряпочкой мундштук, вкладывает мне в руки свой додекайзер.
– Я же не умею, – говорю я, чувствуя, что краснею, а этого не было уже очень давно… Но принимаю увесистый инструмент, запускаю пальцы в отверстия. Прикладываю мундштук к губам.
Тем временем Аньела спорит с Айзисом.
– Даже Аоев ещё нет, – сердится она.
– Мне не Аои нужны, а ты, – возражает Фой. – Я хотел тебе предложить…
– Я знаю, что ты хотел предложить. Но пока тебе предложить нечего.
Айзис вдруг распрямляется и произносит с пафосом:
– Интеллигентность – не род занятий! Это желание думать!
– Это к чему? – удивляется Аньела, и Айзис невнятно мычит в ответ.
