– Это будут портреты, и довольно, – сказал он. – Кто за них заплатит, заберет к себе домой, и делу конец.
– Заплатит?
– Конечно. Разве люди не платят за то, чтобы с них сняли портрет?
– Джаспер, но платят за картины, к тому же люди давно не заказывают портретов, разве что королева да еще пара мудаков, которым нечем заполнить стены, пустившиеся в рост.
– Да, но мои портреты пишутся словами, это другое.
– Это еще хуже!
– Не знаю.
Они немного помолчали. Было слышно, как Том глотает виски.
– Джаспер, может, будет лучше поговорить об этом в другой раз?
– Да, наверное, да.
– Поразмыслим хорошенько и поговорим.
– Согласен.
– Я должен это переварить.
– Да, понимаю.
– А в остальном у тебя все в порядке?
– Да.
– Тебе ничего не нужно?
– Нет. То есть одну вещь, может быть.
– Говори.
– Ты не знаешь какого-нибудь агента по недвижимости?
– Того, что подбирает дома?
– Да.
– Джон Септимус Хилл, один из лучших. Помнишь его?
Джаспер Гвин вроде бы припомнил очень в ысокого человека с безупречными манерами, одетого с нарочитой элегантностью. Он был на свадьбе.
– Сходи к нему, не прогадаешь, – сказал Том.
– Спасибо.
– Ты что, хочешь переехать?
– Нет, думаю снять мастерскую, подходящее место для писания портрета.
Том Брюс Шепперд возвел глаза к небу.
Когда Джон Септимус Хилл протянул ему анкету, предназначенную для того, чтобы клиент указал свои требования, Джаспер Гвин попытался было вникнуть в вопросы, но в конце концов оторвал взгляд от листков и спросил, нельзя ли объяснить устно.
– Уверен, так у меня лучше выйдет.
Джон Септимус Хилл взял анкету, скептически воззрился на нее, потом бросил в корзину.
– Ни единая душа до сих пор не удосужилась ее заполнить.
Идея, объяснил он, принадлежала его сыну: он уже несколько месяцев работает здесь, ему двадцать семь лет, и он вбил себе в голову, что нужно модернизировать стиль работы агентства.
– Я склонен полагать, что старый способ вести дела достаточно хорош, – продолжал Джон Септимус Хилл, – но, как вы легко можете представить себе, по отношению к детям невольно проявляешь безрассудную снисходительность. У вас есть дети?
– Нет, – сказал Джаспер Гвин. – Я не верю в брак и не подхожу для роли отца.
– Крайне разумная позиция. Может, начнете с того, что скажете мне, сколько вам нужно квадратных метров?
Джаспер Гвин был готов к такому вопросу и дал на него точный ответ.
– Мне нужна одна комната величиной с половину теннисного корта.
Джон Септимус Хилл и бровью не повел.
– На каком этаже? – осведомился он.
Джаспер Гвин объяснил, что представляет себе эту комнату выходящей во внутренний сад, но прибавил, что, возможно, последний этаж тоже подойдет, главное, чтобы там было абсолютно тихо и спокойно. Хорошо бы, заключил он, если бы пол был запущенный.
Джон Септимус Хилл ничего не записывал, но, казалось, складывал данные в какой-то уголок своего мозга, будто выглаженные простыни в шкаф.
Они обсудили отопление, туалеты, наличие портье, кухню, мебель, замки и парковку. Относительно каждого предмета Джаспер Гвин имел весьма ясное представление. Он настаивал на том, чтобы комната была пустой, даже очень пустой. Само слово «меблированный» раздражало его. Он попытался объяснить, причем успешно, что не стал бы возражать, если бы на стенах там и сям возникли пятна сырости; и, может быть, торчали бы на виду батареи, предпочтительно в скверном состоянии. Попросил, чтобы на окнах были жалюзи и ставни и можно было бы менять по желанию освещенность комнаты. Приветствовались обрывки старых обоев на стенах. Двери, раз уж они нужны, должны быть деревянные, по возможности слегка разбухшие. Потолки высокие, постановил он.
