Каталина видела свою сестру насквозь. И также четко видела, насколько слепы по отношению к ней папа и мама. Она пыталась открыть им глаза на эгоистичные помыслы Поппи, но любой такой разговор заканчивался скандалом, в результате которого Каталина пулей вылетала из-за дверей, моля злость попридержать рвущиеся наружу слезы.
Но, несмотря на такие моменты, раз в месяц вся семья обязательно собиралась за одним столом. Это было традицией. Это были худшие вечера для Каталины. Тем более, сегодняшняя посиделка была посвящена имениннику, который переступил тридцатилетний порог. Наверное, если бы не важный, как индюк, Дерек, не писклявые и вечно дерущиеся племянники и не высокомерная сестра, все могло бы быть по-другому. Иногда Каталина молилась, чтобы Дерек повлиял на свою жену и убедил ее переехать в отдельный дом. Тогда, девушка была уверена, отношения с родителями начали бы улучшаться в геометрической прогрессии. Вот только Дереку это явно было не выгодно.
И сейчас, стоя на крыльце перед дверью в родительский дом, Каталина потратила, по меньшей мере, пять минут, обдумывая, так ли уж необходимо ее присутствие там, за стеной, увитой заснувшим плющом. Глубокий вдох, дрожащие ресницы и натянутая широкая улыбка – Каталина открыла дверь и вошла внутрь.
– А вот и я, – с напускной радостью объявила девушка и успела учуять запах жареного мяса до того, как с кухни появилась мама в фартуке в зелёный горошек и, расплывшись, в отличие от Каталины, в самой искренней улыбке засеменила навстречу к ней с разведенными в сторону руками.
– Лина, – донесся из гостиной писк, кажется, Люси. – Лина пришла.
Топот двух пар маленьких ног, и, освободившись от объятий матери, Каталина смогла увидеть своих племянников. Оба темноволосые, как Дерек, и голубоглазые, как Поппи, они застыли на пороге гостиной с одинаковыми фальшивыми улыбками. Каталина про себя подметила, что с последней встречи, у них поприбавилось зубов.
– Как же вы похожи на свою маму, – тихо прошептала Каталина, не сводя глаз с двойняшек, пока уголки ее губ медленно опускались все ниже и ниже.
А вот, как говорится, черта помяни. Поппи появилась следом за своими детьми. Она едва ли отличалась от Каталины, и родство в них угадывалось с первого взгляда. Правда, кудри, которые достались сестрам от отца, Поппи ежедневно с пятнадцати лет со свойственным ей упрямством выпрямляла до тех пор, пока не оставалось ни одной завитушки. И на лице уже появилась печать замужней женщины и уставшей матери.
– Привет, – Поппи облокотилась о стену, скрестила руки на груди и едва усмехнулась. Наверное, хотела улыбнуться, но что-то пошло не так.
– Дерек еще на работе? – без особого интереса спросила Каталина, скидывая с себя пальто и отправляя его на вешалку.
– Будет с минуты на минуту, – отозвалась Поппи.
– Как поживаете?
– Не жалуемся. Что на счёт тебя?
– У меня нет мужа, детей, – Каталина развела руками. – Так что я живу, словно в раю.
Ох, каким наслаждением было видеть, как Поппи начинает багроветь от злости.
Каталина помогла матери накрыть на стол, параллельно обмолвись с ней парой слов, чмокнула в седую бороду отца, который сидел в своем излюбленном кресле с развернутой газетой. В ответ он потрепал младшую дочь за щеку.
Дерек пришел спустя тридцать минут, которые все его ждали и не садились за стол. «Новый глава семьи», – с неким даже восхищением объявила миссис Гринбруст. Каталина подавила в себе желание засунуть два пальца в рот и издать неприемлемый звук.
