Судзури-но Тамаси.
И-НО УТИ25
Каждый устроен по-своему, и нет человека, который был бы законченным злодеем. Нет и таких, кто сочетал бы в себе все достоинства: красоту, сдержанность, ум, вкус и верность. Каждый хорош по-своему, и трудно сказать, кто же действительно лучше.
⠀
Мурасаки Сикибу
– Держи вора-а-а! – надрывался щуплый слуга, вцепившись обеими руками в ногу Нэдзуми Кодзо.
Второй ногой Нэдзуми пытался отбиться от усердного паренька. Он бы помог себе и руками, но, к сожалению, они были заняты. Одна держала сацумскую вазу26 с танцующей гейшей, другая – блюдо с ажурной резьбой. Да и доверху набитый сокровищами заплечный мешок не способствовал избавлению от крикуна.
«Как же ты не вовремя пришёл! – с раздражением подумал воришка. – И зачем, спрашивается? Хозяев дома нет – знай бездельничай».
А всё начиналось так хорошо…
Основательно поиздержавшись в Осаке, Кодзо рассчитывал наполнить свои карманы в Киото. Уже с первых часов город оправдал ходившие о нём слухи. Здесь и вправду жили беспечные богачи, которые привыкли к спокойствию и миру. Чем ещё можно объяснить, что в дни Аой-мацури27 дома оказались пустыми? Слуги были не в счёт. Хотя они и не участвовали в торжественных шествиях, но манящие звуки бамбуковых флейт, гонгов и барабанов не могли оставить их безразличными. Любопытные лица с блестящими радостными глазами виднелись на каждом углу.
Тайно посетив несколько домов, воришка остался незамеченным. Удача отвернулась лишь в последнем. И зачем он туда пошёл? Проклятая жадность!
– Лови его, лови! – не унимался слуга. На крики сбежались другие люди, и Нэдзуми рванул из последних сил.
Тяжёлый мешок был отброшен в сторону. Ваза тонкого фарфора разбита о чью-то крепкую голову. Ажурное блюдо исчезло под ногами преследователей.
Вскоре он затерялся в толпе.
– Опыт сказывается, – самодовольно хмыкнул Кодзо. – Как-никак, а уже десять лет в деле.
С наступлением сумерек люди незаметно исчезли с улиц города. Шумный Киото как будто вымер. Поначалу Нэдзуми не придал этому значения. Но когда остался один, ему стало не по себе.
Первые звёзды осветили ярким сиянием небосвод.
«Пора искать ночлег», – подумал Кодзо и свернул в сторону моста Сандзе.
Шумную ликующую толпу он увидел издалека. Что они кричали, мужчина не разобрал, однако отчётливо рассмотрел каждого участника процессии. Волосы поднялись у него на голове – язык прилип к нёбу, а ноги задрожали. Вопль ужаса застрял в горле.
Весёлой шумной толпой навстречу ему шли ёкаи. Протяжно мяукали двухвостые нэкомата, вторя им подвывали безногие юреи. Ритмично щёлкали клювами уродливые каппа. Задорно мотали из стороны в сторону длинными носами28 краснокожие тэнгу. Весь этот гомон сливался в такой гвалт, что у неподготовленного слушателя закладывало уши.
Нэдзуми сделал два глубоких вдоха, пытаясь успокоиться. Проиграл сам себе. А потом рванул в обратном направлении так быстро, что только пятки засверкали.
«Так вот почему на улице нет людей, – понял Кодзо. – В этом году Аой-мацури совпал с Хякке ягё29. Бывает же такое!»
Как долго мужчина блуждал по незнакомому городу, одному только богу известно. Только ноги его вынесли на окраины Киото.
«Видно сегодня мне придётся ночевать под деревом», – только успел он так подумать, как увидел красивую девушку. Она спешила по своим делам и шла не оглядываясь.
– Одзё-сама, – окликнул он её. – Где здесь можно остановиться на ночлег одинокому табибито
