Иван взял меня за руку и повел к дому, за которым, еле угадываясь, темнела громада танка. Мы подошли и остановились возле мокрой от утренней влаги брони, воняющей остывшей солярой и мазутом. Я не особо и рассматривала – без этого было на кого смотреть. Он ласково взял мое лицо в руки, крепко поцеловал, жадно впиваясь в мой рот, оторвался со стоном… Смотрел… потом легонько чмокнул еще раз и выдохнул:
- Жди сегодня вечером, готовься... Буду.
Провел ладонями по моим щекам, отпуская, и тут до некоторых дошло! Я вдруг ощутила их жесткость, почувствовала, как царапнули мою кожу его искалеченные пальцы – будто только проснулась после долгой ночи, только сейчас вернулась нужная коже та самая - как воздух необходимая чувствительность.
- Вань, а мазь?! А руки! - схватила я его ладони, в ужасе рассматривая чуть посветлевшие, но все такие же страшные трещины и ставшую только на тон светлее кожу.
- Сволочь я последняя! Ванечка, подожди минутку, я мигом! Я мазь принесу, я сейчас! – дернулась я и помчалась к бане. Слетела по косогору, перепрыгнула три земляные ступени, чуть не навернувшись на мокрой от росы траве, еле удержав равновесие. Споткнулась, выпрямилась и… замерла, а потом медленно осела. Прямо на сырую траву и плюхнулась. Потому что за спиной взревел движок, лязгнуло железо, загремело, двинулось, пошло, и… смолкло…
Безо всяких сил - физических и душевных, я тихо склонилась и прилегла щекой на мокрое... прикрыла глаза.
19. Глава 19
Много времени мое лежание не заняло, и думать мне это не помешало – враз подкосившее ощущение страшного разочарования… пустоты… случившегося по отношению ко мне глобального по своей величине обмана… ни разу не заслуженной несправедливости. Сложно с этими оттенками… Проще, когда без них - только что было хорошо, а потом вдруг стало плохо.
Нужно было приходить в себя и попытаться разобраться во всем. В первую очередь – насколько я сейчас адекватна, в ясном ли сознании и в осознании ли вообще? Или же благополучно пришла в себя после лунатического бреда? Как-то буквально еще пять минут назад этих вопросов не возникало, а тут ожидаемо всплыли. О том, что имел место жестокий розыгрыш, я даже мысли не допускала, а напряженно соображала – насколько в принципе возможно и реально случившееся этой ночью? И речь не о сексе.
Что-то упорно маячило в мозгу и даже четко всплывало в памяти слово «Титаник», но вот в связи с чем? Я цеплялась за него, пыталась выжать максимум из того, что подбросил мозг – что-то о подобном случае, но с женщиной. Больше не вспоминалось ничего – когда, как, кто она такая? Но падать в депрессию я перестала, сосредоточив все силы на том, чтобы вспомнить. С ходу не получилось, но я не расстроилась - думать стану, если он вечером не появится, вот тогда и займусь этим всерьез. И докопаюсь, раз уж пришло на ум. Сейчас нужно было решать, как появиться в доме, не шокируя его хозяйку своим видом.
Голос бабы Мани раздавался от дома незнакомо и глухо, тоже, наверное, из-за густого тумана, сквозь который уже потихоньку начинало пробиваться солнце. Я выровняла дыхание и отозвалась:
- Да, Мария Львовна, я сейчас подойду! Подождите в доме… сыро, простынете.
Вначале села, потом встала, тяжело опираясь ладонью о землю… пальцы испачкала… Когда я последний раз чувствовала себя такой разбитой и неподъемной? Точно – в обезьяннике. Думала, чуть ли не на казнь зовут, ноги – гири, сдохнуть легче. Вот и теперь было так же. Но и сейчас я справилась - сама от себя не ожидала. Появиться перед хозяйкой почти голышом, только в изгвазданной в земле шали не было никакого желания – до конца стыд я еще не потеряла. Так что окошко в свою комнатку я вынимала аккуратно и старательно. Оно выставилось практически двумя пальцами и совершенно бесшумно. Здорово, что Ромка идею подсказал, а еще лучше, что не знал, насколько это окажется просто.
