Торжествуя, Драко наклонился чуть ниже, чем следовало… И Мэйн тут же воспользовался этому. Хитрый захват за шею, удар коленями в живот – и вот роли уже сменились. Драко ударился лопатками о заледеневшие камни, а Мэйн несколько раз заехал кулаком по этой надменной мордашке.
С каждым ударом слепая ярость уходила, в голове становилось яснее. Можно было бы и прирезать этого дракона на месте. А толку? На трон тут же сядет другой. Найти Энни было куда важнее… И Мэйн недовольно выдохнул, с неохотой отпуская Драко. Тот поднялся на ноги, угрюмо сплевывая на снег кровь с разбитой губы.
– Откуда ты, вообще, взялся? – проворчал он. – Какое тебе дело до попаданки и пророчества?
– Да просто я его часть! – Мэйн поморщился, кончиками пальцев пробуя припухшую бровь.
Оба сбросили спесь и теперь вели себя спокойнее. Стряхивая снег с волос и доспехов, Драко надменным, немного ленивым тоном поинтересовался:
– Как король Зигмунд передал тебе наследство? Титул короля людей, замок, все остальное… Я мог бы послать стражу, допросить тебя в подземельях, но лучше расскажи так. Зачем тратить время на пытки?
– А разговаривать без угроз Его Величество Драко не умеет? – усмехнулся Мэйн, встряхивая волосами. – Все просто. Зигмунд был последним королем Инэйры. Последним, которого вы убили. Предчувствуя свою смерть, он вложил в свою корону всю магию и забросил в открытый портал. Артефакт оказался в моем мире. Я коснулся ее, и меня перекинуло в Инэйру. А голос Зигмунда произнес пророчество…
Он на миг прикрыл глаза, вспоминая, как все было. Как жил в другом мире – цветущей и теплой Ринейре. Выезжал на охоту со старшим братом, нянчился с очаровательными малышами-племянниками, бедокурил по тавернам с друзьями – такими же балбесами чуть за двадцать… Но у Мэйна всегда был особый талант. Общаться с призраками. Наверно, это и помогло ему услышать слова Зигмунда – пророчество, когда-то записанное в древних свитках.
У Мэйна до сих пор стояло перед глазами, как он подошел к зеркалу и увидел за своей спиной черные крылья. А его волосы, когда-то ангельски белокурые, потемнели. Осталось лишь несколько светлых прядок, которые теперь напоминали седину.
Из воспоминаний выдернул недовольный голос Драко:
– Пророчество о чертовой попаданке, которой покорится Драконий камень. И которая или освободит Инэйру, или навсегда обречет ее на гнет ледяных драконов!
Он картинно закатил глаза, цитируя слова, которые люди поначалу с надеждой передавали из уст в уста. Правда, со временем эта надежда угасла, и теперь уже никто не ждал избавительницу из другого мира. А пророчество стало для всех сказкой, выдумкой.
– Энни не станет играть по твоим правилам, Драко! У нее есть сердце! – пламенно выпалил Мэйн.
Пальцы сами собой снова сжались в кулаки. Черт! Когда речь заходила об Энни, Мэйн едва держал себя в руках. Такой беззащитной и одновременно сильной она казалась.
– А еще ребенок, которого нужно кормить, – Драко ухмыльнулся уголком губ. – Если я подарю ей замок, пару сундуков золота и лучших лекаря и няньку, она растает, как миленькая. И сделает все, что я скажу.
Мэйн помрачнел, отворачиваясь. Не хотелось и думать, что Энни где-то одна с ребенком на руках. С больным младенцем, которому нужны тепло и целебные эликсиры. Мэйн помнил, как доверчиво они прислонились к нему там, в портале. Даже малыш – и тот не плакал. Будто и Энни, и ее сыночек впервые почувствовали защиту и опору. Нельзя было их подвести!
