– Меня зовут Рикнер Златолюбивый. Знаю, знаю, вы думаете, если я ростовщик, значит только и мечтаю, как бы обмануть несчастных. Но я веду свои дела честно – это, кроме великого множества горожан, засвидетельствует вам брат Хисм. А он не просто монах, он – личный причётник герцогини Отморской. Правда, говорить он не может, поскольку дал обет молчания в честь избавления герцогини от чёрной чумы, но его личная печать всегда подтвердит мою правоту.
Дилль только сейчас заметил, что рядом с ростовщиком стоит ещё кто-то. Брат Хисм оказался ещё меньше ростом, чем Рикнер – он, наверное, мог бы выступать в бродячем цирке в роли карлика. Ни лица монаха, ни его телосложения нельзя было разглядеть – серая ряса из толстой серой ткани надёжно скрывала фигуру, а низко надвинутый капюшон оставлял для обзора только русую бороду. Монах молча поклонился драконоборцам, вертя в руках столбик с личной монашеской печатью.
– Пусть вас не обманывает моё прозвище, – продолжал вещать ростовщик, – я, конечно, люблю золото, но я также ценю и своё слово. И слово моё крепче камня.
– Я видел мягкие камни в Стангерде, – буркнул Гунвальд. – Рассыпаются прямо в руках, стоит только сжать.
– Каршарский юмор известен всем, – сверкнул белыми зубами ростовщик. – Но давайте перейдём к делу. Я случайно услышал ваш разговор с уважаемым магом, а потому рискнул побеспокоить.
– Короче, чего тебе надо? – на сей раз варварской манерой общения блеснул Герон. – Говори и проваливай.
– У вас есть деньги, которые, увы, вам могут и не понадобиться, – с делано-сокрушённым видом сказал ростовщик. – Я предлагаю вам отличную сделку: за каждый золотой я готов дать двадцать, когда вы вернётесь с победой из Неонина.
– А если мы не вернёмся? – поинтересовался Дилль. В принципе, ответ он и так знал, но хотелось услышать от ростовщика.
– Тогда эти деньги будут потрачены на нужды столицы. Я передам их в королевскую казну, оставив себе только десятую часть. Как видите, я рискую многократно, надеясь получить лишь малую часть.
– Ну ты и жлоб! – не удержался Дилль. – Ты же ничем не рискуешь – из Неонина ещё никто с победой не вернулся. У тому же, тебе никто не помешает просто прикарманить наши деньги и никуда их не передавать.
– Брат Хисм будет гарантом того, что я выполню все договорённости, – замахал руками Рикнер. – В противном случае меня постигнет месть Единого, а от этого, как вы знаете, не спасают даже контрзаговоры магов из академии.
– Покажи печать, – Герон повернулся к крошечному монаху.
Тот послушно поднял печать вверх. Краткая вспышка ярко-жёлтого света блеснула на столбике, высветив какие-то буквы. Герон пожал плечами и отступил на шаг.
– Вроде настоящая. Но что-то не верю я хитрой роже этого паука.
– А мне кажется, он дело говорит, – прогудел каршарец. – Не знаю, как вы, а я собираюсь вернуться в Тирогис, став победителем дракона. И деньги мне пригодятся.
Дилль, который в своё возвращение, тем более триумфальное, не очень-то верил, тем не менее задумался. В конце концов, а чем он рискует? В случае успеха у него будут деньги, а если погибнет, то какая разница, что будет с золотом, которое он доверит этому пухлощёкому ростовщику? К тому же, даже в случае собственной гибели можно позаботиться не только о себе.
– Гунвальд прав, – поддержал он каршарца. – Я, пожалуй, тоже согласен вверить этому честному торговцу наше золото, но с одним условием: деньги получит любой из нас троих, кто вернётся в Тирогис.
