Мы поворачиваем вправо, следуя за резким изломом аллеи. Здесь узкая тропа. И теперь мы идём плечом к плечу.
– Твой отец так и не доделал его? – киваю на здание бассейна впереди.
– Решил оставить так. Его отговорили использовать столько стекла, сколько предполагалось в проекте.
– А как же «вид на северное сияние, когда плывёшь по самому большому частному бассейну в стране»? – цитирую её отца.
В стороне раздаются голоса. Несколько гостей пошли на прогулку по аллее вслед за нами. Сашины глаза сужаются как от боли.
– Пойдём внутрь? Я не хочу никого видеть.
Не дожидаясь ответа, она проходит к зданию. Её следы первые на снегу у порога. Щелчок золотой ручки под её пальцами. В морозный воздух сквозь щель запах кедра и хлорки. Солёно-свежий запах. Почти морской.
Она закрывает за мной дверь на широкую щеколду. Здесь полутьма. Горят только подводные лампы на стенах из голубой плитки.
Сашин голос заполняет всё пространство вокруг меня:
– Ответь мне. Кого ты любил сильнее?
– Что? – я не понимаю, кого она пытается сравнить. Себя и Машу? Это глупо. Она прекрасно знает ответ. Маша стала для меня необходима как витальная потребность. И с каждым днём значила всё больше. Я упивался ей как городской житель лесным кислородом. Я задыхался от её чистоты, я с ней становился сильнее.
– Как это больно, что ты сейчас, здесь, со мной, вспоминаешь о той, к которой больше никогда не прикоснёшься, – Саша выпутывает свои волосы из заколок. Тонкие шпильки с прозрачными камнями летят на пол, отскакивают, одна спрыгивает в бассейн. Вода всхлипывает кротко, и поглощает. – Я жалею.
Она распускает длинные чёрные волосы. Синтетический запах от бенгальских огней сменяется цветочным. Саша только чуть трогает шубку, и она соскальзывает с её тела. Голые руки, длинные, золотые от загара, идеально гладкие. Она всегда поражала меня своей ухоженностью. Мягкая и нарядная, совершенная со всех сторон. Такой должна быть любимица из гарема восточного шейха. Неземная. Всегда готовая только любить. Что же в ней было не так? Чего мне не хватило? Какую недостаточность я мог найти в этой женщине, идиот?
Она обходит угол бассейна, и идёт вдоль воды к южному окну.
– О чём ты жалеешь? – иду за Сашей по противоположной стороне.
– Жалею о том, что уже не смогу сделать ей плохо. Твоей мёртвой любовнице.
Саша остановилась у окна, обернулась ко мне, опустила руки вдоль тела, только уголок губ пополз вверх.
– Если бы я оказался на твоём месте, – пожимаю плечами, – я говорил бы так же, – замираю в нескольких шагах от неё.
За стеклом светло от снега. Дом будто на отшибе. Впереди высокий забор, а под ним пологий склон. И тьма леса. Над деревьями зарождается северное сияние.
– Тебя не задели мои слова? – Саша приподняла бровку.
– Я жду, пока ты продолжишь. Выскажи всё. Иначе у нас ничего не получится.
– Твоя меланхолия меня раздражает, – идёт ко мне. – Я влюбилась не в такого мужчину. Теперь ты недостаточно агрессивен, – её пальцы расстёгивают пуговицы на моём пальто. Самыми кончиками сталкивает его с плеч.
– Ты же хотела, чтобы я изменился.
– Хотела. Но меня тебе не обмануть. Очередная маска. Как бы жутко это не звучало, но ты не сломался. Произошедшее только обличило то, что тебе удавалось скрывать. Ты – всего лишь маленький растерянный мальчик, который ничего не может изменить.
– Я пытался. И отказ от тебя – тому доказательство.
– Делать что-то на зло отцу – тоже несамостоятельность, Костя.
