– А их-то за что? Они ж не знали! – удивился Пашка.
– Пойманы с поличным. А те мужики успели убежать. Были долгие разборки, в конце концов, Витюшке пришлось от позора подальше уехать домой. Родителям сказал, передумал быть врачом, и хочет работать трактористом. Такая вот, братцы, история.
– А мы хотим стать артистами! – сообщила Дашка.
– Хорошее дело, если такая мечта, – улыбнулся новый знакомый. – Идти пора, опять небо хмурится.
Не успели они подняться на железнодорожный путь, как громыхнул гром, и пошёл ливень.
– Однако, попали под дождь! Вымокнем. Не печальтесь, братцы-кролики, ещё немного и мы дома. Говоришь, артистом Пашка хочешь стать? Буревестника, поди, всего выучил? Расскажешь?
– А то…
Пашка, набрав в лёгкие воздуха начал:
– Синим пламенем пылают стаи туч над бездной моря. Море ловит стрелы молний и в своей пучине гасит. Точно огненные змеи, вьются в море, исчезая, отраженья этих молний. Буря! Скоро грянет буря!
В сапогах-броднях хлюпала вода, насквозь мокрая штормовка со свитером мешали идти. Но Пашка, по-видимому, уже ничего не замечал. Он представлял себя на сцене. Артист Павел Подгорный читает стихотворение:
– Это смелый Буревестник гордо реет между молний над ревущим гневно морем; то кричит пророк победы: Пусть сильнее грянет буря!
Дом, намоленный одной большой семьёй
Бум, крр… По окрестностям разносились звуки ломающегося дерева, железа, шифера. Сносили старый бесхозный дом, стоявший у дороги. Своим мрачным, заброшенным, загадочно-колдовским видом много лет дом внушал страх прохожим. Заросли высокого пырея, шиповника и акации окружали когда-то величественный дом со всех сторон. Полуразбитые окна гневно сверкали на солнце.
Дом не поддавался. С трудом разбирались стены. Гружёные старыми досками и брусом машины застревали в глине, прокалывались колеса. Рабочие, чертыхаясь, с хохотом подпугивали друг друга: «Вот, подожди, сейчас вылетит оттуда привидение или ведьма с метлой, посмотрим, куда побежишь».
Раньше дом был сильным, живым, уютным и тёплым… Просто был чей-то. Точнее, хозяйский. Жил с любимой семьёй. Ох, уж эта многодетная, сложная семья! Каких только слухов и сплетен не слышал, сколько ссор и криков пережил дом вместе с семьёй. Затопления, ремонты и холод выстоял.
Не знал дом, что впереди ожидает его одиночество и запущенность. Первыми залезли, разбив окна, подростки. С интересом прошлись по дому, заглянув в шкафы, столы. С удовольствием ломали диваны, кресла. Раскидали письма, открытки. Старый дом помнил каждую строчку: «Здравствуй, мамочка! Ну, как ты там?». Нет!!! Беречь и не отдавать без боя!
Дом кряхтел вздутыми половицами, скрипел заржавевшими дверными петлями, не открывал дверцы шкафов. Вдруг хозяйка вернётся? И сдался, когда в окно полетело зеркало. Большое с позолотой.
Дом помнил тёплые руки, бережно протирающие старинное облупленное зеркало, в котором отражалась молодость красавицы хозяйки. Крикливая, но сердобольная. «Душа нараспашку» про таких говорят. За что не возьмётся, всё получается. Детей мал, мала меньше. Придёт с работы: приготовить, постирать, огород, скотина в хлеву. Как успевала? Дом с восхищением наблюдал за расторопной хозяюшкой. Помнил довольного хозяина, кормившего внуков помидорами с сахаром. В то время дом полон детского топота, весёлых праздников с толпой гостей. Запах хозяйских пирогов и оладушек собирал большую семью за самоваром. А как они умели справлять праздники! В такие дни дом обожал суету, беспрестанное хлопанье дверей, покрикивания хозяйки. Приезжали дети с семьями. Приходили друзья. Музыка. Задушевные разговоры. Стол ломился от яств, приготовленными руками любимой хозяюшки. Как начинаются морозы, каждый вечер садились стряпать пельмени. Всей семьёй. И думать не моги отказаться! Ох, и строга была хозяйка!
