Мне литература не нужна, я ее не сдаю! Размышления НЕсерьезного учителя литературы о подростковом нечтении - страница 8

Что за парадоксы? Как это объяснить? Умом? Масштабом личности? Нигилизмом?

По-другому сегодня воспринимаются и портреты указанных героев. Как Павел Петрович выглядит! Базаров смеется над его привычками: слишком далеки разночинцы от высшей аристократии. Но что бы мы сказали? Прекрасное качество – уметь со вкусом одеться и всегда хорошо выглядеть (даже если ты находишься в деревне). А привычка никогда не ужинать! Да Павел Петрович – настоящий ЗОЖник, заботящийся о своей фигуре! Стоит брать с него пример!

На ум приходит и другой случай на уроке литературы, правда, у малышей-пятиклассников. Но ОЧЕНЬ показательный.

Среди программных произведений 5-го класса – повесть Л. Н. Толстого «Кавказский пленник». Много лет подряд дети однозначно выбирали любимого героя повести – Жилина. Восхищались его мужеством, силой духа, стойкостью, умением брать ответственность в любой ситуации, а, главное, в отличие от Костылина, жизненным правилом «Сам погибай – а товарища выручай». Словом, настоящий боевой офицер и образец для подражания подрастающему поколению.

Костылин же удостаивался у юных читателей эпитетов нелестных. Его ненавидели дружно, всем классом, именно этого эффекта и хотел добиться классик, прибегая к антитезе Жилин – Костылин (тут и фамилии «говорящие» также, на что мы в том числе обращаем детское внимание на уроке).

И что я с удивлением обнаружила в последние 2—3 года?

Между нами, в первую секунду я подумала, что ослышалась.

Во вторую – на всякий случай протерла очки.

Современные дети оправдывают поведение Костылина, считая его разумным и правильным, а поведение Жилина – безрассудным и «нежизнесберегающим».

Каково?

– Жизнь – главная ценность человека, ее надо беречь в любой ситуации. Костылин поступает правильно, бросая Жилина в самом начале повести, когда на них нападают татары, – аргументированно заявил мне нынешний пятиклассник. Вызвал одобрение и поступок Костылина в сцене, когда он пишет родным письмо о выкупе.

Правильно, так и надо, посчитали дети.

– Но постойте, – пыталась я возразить, – боевой офицер дает присягу, он НЕ ИМЕЕТ права бросать товарища, трусить, а также, имея оружие, не сопротивляясь, сдаваться в плен. Даже если мы отбросим нравственные человеческие качества (что уже противоречит авторской позиции!), то воинский долг диктует другое поведение!

Знаете, что мне ответили дети?

Костылин в момент пленения находился не на поле боя, а, наоборот, получил отпуск и увольнительную, следовательно, имел ЗАКОННОЕ право НЕ спасать товарища, пусть его брали в плен сколько угодно, а спасти только себя! И вообще, зачем какое значение имеет верность долгу, если она… посмертная? Как надпись на надгробье: «Здесь лежит Вася, и он был прав?»

С одной стороны, прекрасно, что за последние годы в наших умах и душах случился этот поворот: мы стали задумываться о ценности жизни, перестали руководствоваться лозунгом «общественное выше личного», посещаем психолога, прислушиваемся к своим желаниям, зорко охраняем свои «границы» от беспардонных посягательств.

С другой стороны, со всем этим багажом и трансформацией менталитета нам еще труднее адекватно оценить авторскую позицию в классических произведениях.

Это ужасно… Когда твои вопросы глупее тебя.

А когда они намного глупее, это еще ужаснее.

М. Петросян «Дом в котором…»