Слезы текли по щекам, беззвучно, как ледяные капли, разъедающие душу. Я давилась ими, умоляя его не трогать меня, не причинять боль.
– Пожалуйста, простите меня, – мой голос дрожал, как у маленького испуганного ребенка. – Я больше так не буду. Я сделаю все, что вы захотите… Только не бейте меня.
Эти слова, словно размытые эхом, возвращались ко мне из детства. Сколько раз я произносила их, прячась от реальности. Воспоминания заполнили голову, как туман, смешиваясь с настоящим. Бабушка… Почему-то я вспомнила ее в этот момент. Вспомнила, как она укрывала меня пледом, когда я была совсем маленькой. Как тогда я мечтала, что однажды все изменится, что стану взрослой, и никто больше не сможет причинить мне боль. Я грезила о том, что однажды у меня будет дом, где меня будут любить, где никто не будет кричать и поднимать руку. Но вместо этого моя жизнь превратилась в кошмар.
– Я сделаю все, что вы скажете, – эти слова снова сорвались с моих губ. Кажется, я потеряла способность чувствовать что-то, кроме страха.
Я лежала на ковре, уткнувшись лицом в мягкий ворс, и вслушивалась в его приближающиеся шаги. Лазарев наклонился ко мне, и я почувствовала, как воздух вокруг сгустился. Он недоволен. Я зажмурилась, ожидая удара, готовясь к той боли, которая неизбежно должна была наступить. Вот сейчас его руки схватят меня за плечи или за волосы, прижмут к полу, и я больше не смогу бороться. Я не хотела чувствовать этот ужас снова. Не хотела переживать этот момент, но тело само готовилось к боли, как к неизбежной реальности.
Но… удара не последовало. Вместо этого я почувствовала, как он осторожно прижал меня к себе, его руки погладили мои волосы, словно пытаясь успокоить. Голос Лазарева звучал приглушенно, но его слова были неразличимы за моими всхлипываниями. Что-то теплое и мягкое пробежало через мое тело, но я не могла позволить себе расслабиться. Я все еще ожидала, что это – просто очередная ловушка, что за этой нежностью стоит очередная боль.
В этот момент я ощутила легкий укол в плечо. Наверное, это была Наташа, но я не видела ее – я просто почувствовала, как тело постепенно становится тяжелым, утомленным. Словно кто-то мягко надавил на мое сознание, заставляя его утихнуть. Страх начал медленно растворяться вместе с моими силами.
Лазарев бережно поднял меня с пола, словно я была маленьким ребенком, и уложил обратно на кровать. Он укрыл меня пледом, подтыкая его по бокам так аккуратно, как это делала моя бабушка, когда я была маленькой. Это вызвало странное ощущение. Я чувствовала себя защищенной, но эта защита была такой непривычной, что не могла заставить себя расслабиться полностью.
И неизбежно наступает ночь
Я лежала под пледом, чувствуя его тяжелый взгляд. Он смотрел на меня, возможно, решая, можно ли оставить меня одну. Можно ли уйти, когда я осталась в таком состоянии, уязвимая и слабая.
– Пожалуйста, – прошептала я, не открывая глаз. – Не уходите. Останьтесь… хотя бы до тех пор, пока я не усну.
Эти слова были настолько искренними, что я сама удивилась, как легко они слетели с губ. Мне не хотелось оставаться одной. Я слишком устала от одиночества.
Тогда, в том болезненном и затуманенном лекарствами состоянии, Лазарев казался мне настоящим спасителем. Я не могла рассуждать здраво, не могла задаться вопросом: зачем ему нужно помогать кому-то вроде меня? Незнакомому человеку, сироте, которая едва достигла совершеннолетия, не представляющей никакой ценности. Я просто воспринимала его заботу как что-то естественное, как будто сама судьба решила подарить мне шанс на лучшее будущее. В том состоянии я не пыталась понять, что его мотивы могут быть гораздо глубже и запутаннее, чем просто доброе сердце.
