Глава 1. Между долгом и подолом
Отбивал он тогда поклоны и радовался. Красив был храм, величественен. И внутри, и снаружи. Благороден и статью поражал. Совсем еще свежий после постройки полукруглый бельведер19 с колоннадой на входе в храм, которая украшала исполненный величия курдонер20, образующийся двумя плавно загнутыми крылами величественного здания.
Слева – богадельня, справа – больница. А по сути, дворец странноприимный. И всем счастливо. Словом, вертоград21 божий на Земле. Определили сюда монаха аккурат на время его отдохновения от дальних путей-дорог.
Чудо это было аккурат несколько лет назад возведено по поручению, благословению и средствам Его Сиятельства обер-камергера, действительного тайного советника, сенатора, графа Николая Петровича Шереметева. Красиво-то как!
Впрочем, каждый шаг благословенного Дадания по гулким коридорам Странноприимного дома давался ему с трудом. И причины были. Это и долгая, почти крайняя усталость, накопленная им за несколько лет его пути к святым местам и обратно.
И особый настрой, резонанс душевных струн, связанный именно с этим местом Москвы. Вернее, с его создателями.
Ведь дом сей был от фундамента до макушки золоченого креста пропитан чувствами благородными, яркими, которые то и дело выплескивались на чуткую психею22 инока. Построенное в память жены графа и по светлым делам ее здание в каждой крупице содержало этакое мужнино признание любви и нежности к своей законной супруге.
И еще что-то, но уже мучительное, как-то напрямую к тому привязанное. И понял тогда Даданий, что вдругорядь23 этот сложный вопрос повторился, олицетворил выбор между долгом и подолом.
Что вспомнилось тогда? А вот тот его разговор с Павлом, самодержцем российским, загодя до смерти его. Сказал ему тогда монах, почти ничего не скрыл. И сейчас вот вспомнил, как звучало: «Войдет в твой дом предательство. И будет оно построено на многом: ненависти, трусости, зависти и любви».
