Моцарт фехтования - страница 15
Глава IV. Выбор сделан
Перед тем, как вернуться к истокам чемпионского пути Марка, ещё пару слов об Уинстоне Черчилле, его родовитом сверстнике, столкнувшимся не только с полным пренебрежением родителей к фехтовальным амбициям 17-летнего отпрыска, но и с тем, что мальчик пережил в частных школах. Девять лет учебы в Сент-Джордже, Брайтоне и Харроу были в основном безрадостным временем, или, как он писал позже, «серой тропой на карте моего путешествия по жизни. Это была бесконечная череда тревог, которые тогда совсем не казались мелкими, и изнурительного труда, не радующего результатами. Это было время дискомфорта, ограничений и унылого однообразия. Все сверстники, казалось мне, были во всех смыслах гораздо лучше приспособлены к условиям нашего маленького мира. Они гораздо лучше успевали и в учебе, и в спорте. Не очень-то приятно чувствовать себя безнадежно отставшим в самом начале гонки». Впрочем, закончил эти жалобы Уинстон иначе: «Я целиком и полностью за частные школы, – объявил Черчилль в 1930 г., – но я не хотел бы оказаться там снова».
Кажется, Марк, как и все мы в те времена, никаких трудностей с частными школами не ощутил. Таких школ в СССР просто не было. Фехтованием Марк увлёкся задолго до того, как попал в вечернюю школу. Весной 1952 года он приехал на дачу в Востряково, и познакомился там с соседом, парнем старше Марка на пару лет. Звали его Виктор Гуськов. Отцы работали вместе, ребята одружились. Виктор показал Марку свою фехтовальную амуницию, пообещав взять на стадион «Буревестник». И однажды это произошло.
– Мне понравилось, – вспоминал Марк, – что вся команда болела за своего, когда каждый поочерёдно выходил на дорожку. Я был в восторге, что усилия каждого складываются во что-то единое. Видимо, мне не хватало в жизни именно этого чувства единения, теплоты, локтя товарища. Я это сразу увидел на фехтовальной дорожке. И осенью попросил зачислить меня в фехтовальную секцию. Начал со… штыка и очень скоро стал неплохим штыкачём.
Хотя про себя Марк сразу решил, что будет заниматься саблей. Только ради того, чтобы победить Виктора. Ему очень хотелось выиграть именно у него, доказать, что он сильнее. В первых же боях на фехтовальной дорожке изо всех сил бил противника оружием. Тогда Виктор объявил: «Пока не станешь перворазрядником, я с тобой фехтовать вообще не буду!». Вскоре Марк понял, что хотел сказать Виктор. И теперь разъяснял мне:
– Что значит – бить больно? Это зависит от техники спортсмена. Элегантность, а не сила удара ценится на дорожке. Но порой специально бьют больно, чтобы вывести соперника из себя. Тут важно не идти на провокацию. Если ты не идёшь на провокацию, ты побеждаешь. Хотя иногда я отвечал, давал достойный ответ. Это не совсем корректно, но это возможно. Иначе говоря, надо, несмотря на сильные удары, продолжать плести фехтовальную канву, не терять её от перевозбуждения. Это лучший ответ на грубую силу или на недостаточно высокий уровень соперника. Был в моей практике один спортсмен очень высокого класса. Иногда бил саблей больно! Ну, что ж, я терпел, но почти всегда побеждал его…
Первым тренером Ракиты был Лев Петрович Мацукевич. Человек героической биографии: он побывал в плену, трижды бежал и чудом избежал посадки в лагеря. Стал чемпионом СССР по фехтованию. Лев Петрович отметил в юноше любознательность и помогал сделать первые шаги будущему олимпийскому чемпиону. Тренер фехтовал на всех видах оружия – шпаге, рапире и сабле. Прежде чем окончательно выбрать саблю, Марк тоже попробовал все виды оружия. Лев Петрович позаботился, чтобы юноша получил общее представление о фехтовании. Он рассказывал и показывал новичку: