Важно подметить, что в 1952-м реальная заработная плата рабочих и служащих была на 20 процентов, а доходы крестьян – на одну треть ниже, чем в 1949-м. Провалы планов индустриализации вызвали недовольство. После смерти Сталина венгры попробовали выправить ситуацию: новый лидер Имре Надь прекратил строительство множества крупных промышленных объектов. Капиталовложения были направлены на развитие лёгкой и пищевой промышленности, было ослаблено давление на сельское хозяйство, снижены цены на продукты и тарифы для населения. Но в апреле 1955-го Ракоши решил продолжить сталинский курс. Это вызвало недовольство венгров. 14 же мая 1955 года социалистические страны заключили Варшавский договор о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи, что продлило пребывание советских войск в ВНР. Так что полагать, что с «жиру сбесились венгры» могла только советская пропаганда. Мы и были её жертвами в Советском Союзе.
Впрочем, позже в результате реформ Венгрию представляли уже как «самый весёлый барак в социалистическом лагере». И не только потому, что с конца 60-х – начала 70-х там была введена либеральная цензура и разрешён свободный выезд за границу всем гражданам. Венгрия стала лидером в фармацевтической промышленности, производила прекрасные телевизоры, холодильники, автобусы, грузовики. Она занимала первое место в Европе по производству пшеницы и мяса на душу населения…
Всё это произошло совсем не потому, что СССР помогал братскому венгерскому народу, а вопреки. По крайней мере, у меня в памяти Венгрия с её лидером Яношем Кадаром середины и конца 1960-х годов связывалась именно со свободой и экономическими достижениями. Я учился на журфаке в университете, когда одна из наших сокурсниц вышла замуж за венгра. Она переселилась к нему в Будапешт, часто приезжала в Москву и привозила для наших жён то, что называлось «импортными тряпками». Мы дружили, жёны покупали обновки. Я просто мечтал когда-нибудь поехать в Будапешт. Но сумел осуществить эту мечту лишь в середине 90-х. Денег на гостиницу у меня не было. Приехал к этой паре. Муж был явно недоволен, поселив меня на несколько дней в их квартире. Я располагался на первом этаже, а он в середине ночи спускался со второго этажа и устраивался в огромном кресле… в той же комнате. Ссылался на мигрень: мол, должен спать сидя. Когда же вёз меня назад в аэропорт, дал понять, что если и соберётся в Лондон, то у них есть, где остановиться. С тех пор мы не переписывались, не разговаривали, не виделись. Напугал я мужа своим визитом. Ну, а себе сказал раз и навсегда – останавливаться надо в гостинице. И не портить отношения с друзьями…
Больше в Будапеште я не был. И вот, спустя почти четверть века, когда Марк сказал, что едет на чемпионат мира по фехтованию-2019, мне захотелось туда. Совсем не ради того, чтобы встретить бывших друзей. Повод совсем другой. Мне нужно было почувствовать атмосферу нынешней Венгрии. И попробовать понять Марка, который вдруг вспомнил:
– А ведь мои мечты попасть в Венгрию через армию или ДОСААФ осуществились, но иначе. Впервые я приехал в Будапешт в 1961 году на Спартакиаду дружественных армий в составе сборной ЦСКА. Жили в гостинице на острове Маргит, который расположен посередине Дуная в центре Будапешта. Мосты через этот остров соединяют две части венгерской столицы – Буду и Пешт. Каждое утро с этого острова мы отправлялись тренироваться на спортивную базу. И там впервые я мог получать уроки венгерского фехтования, о чём так мечтал в 1955-м…
