Читать онлайн Татьяна Помысова - Моцарт в метро. Альманах

Редактор Татьяна Евгеньевна Помысова

Иллюстратор Марина Фёдоровна Сорокина

ISBN 978-5-4493-9468-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Гений и злодейство – две вещи несовместные»

А.С.Пушкин

Моцарт в метро

Играет девочка в метро.

Стоит, глаза закрыв…

Плывёт под сводом потолка

Изысканный мотив.

– Кому играешь ты, скажи?

Ведь ты – совсем одна…

Вокруг тебя – нет ни души,

Ты так увлечена?

Спросить я так и не решусь,

А Моцарта – пою,

По волнам музыки качусь,

И всё стою, стою…

Играет девочка в метро

Творит, глаза закрыв,

Изящно отведя бедро,

Из арии мотив.

Татьяна Помысова

«Пускай не гением – с талантом…»

Пускай не гением – с талантом

Явился ты на белый свет;

Перед создателем-гигантом

Придётся выдержать ответ.

Талант дорогой зла не ходит.

А если ходит – не талант.

В нём мир осмысленность находит.

Он, словно питерский атлант,

Не даст провиснуть небосводу,

Обрушить свет людских надежд.

Хранит во всякую погоду

От бед, сомнений и… невежд.

Стелла Синякова

Михаил Просперо

Прекрасное красное от Сальери

…Сальери уверен в том, что мудрая трава не боится волков, ведь волки не едят траву. Волки – это хорошо, это овец меньше. Эволюция овец ведёт к полной победе красного песка на засеянной вселенской площади.

И мир становится слишком прекрасным, превосходно красным, краснее вечернего огня. Сухой, красный мир. Сухо в горле. Скрипят слова в горле, как канифоль на скрипичном смычке.

Горько, Моцарт!

Давай выпьем горькую чару очарования мудрости, ты ведь хочешь стать свободным, пленник гения?

Осень.

Оземь одно слово упало, облако подняло, лично-человечное, Пыли из были, из далёких времен бывших близкими очень недавно.

Так уже унесённое жизнью на секунду становится явным. Так сгоревшая рукопись кажется теплой в случайно открытой печи.

А мне просто мама сегодня позвонила и молчит

И я ответить не мог

Хоть я и знаю, что она хотела сказать одним этим словом «сынок»

Можно без слов понять человека, которого знаешь полвека

И она знает, о чём я молчу, ведь я её сын

Осень. Очень одиноко спешат часы

…что я здесь делаю?

Горький вкус холодной водки «Моцарт»… – О, нет! – какая несправедливость! Неужели этот напиток победившей мудрости не должно было назвать «Сальери»?

Хотя бы этот знак признания законному соавтору вечного сюжета, медленно эволюционирующего от Авеля. Вакцинация от Каина.

Говорят – наша эра так и называется – Кайнозой. Кайнозойская эра – последняя, из известных на сегодняшний день.

Случайно ли учёные системного подхода, стерильные аналитики типа Сальери, именно так называют период жизни на Земле, который начался 67 млн. лет назад и продолжается до сих пор?

«…и что я здесь делаю?

Под красным небом безводной Невады собираю неводом проклятия прокажённого мира. Зачем-то по-детски пытаюсь грозить ему приближающейся грозой, зачем? Мир усмехнется, мир знает, что мои грёзы – это тонкие и ласковые грозы, маленькие фиалковые молнии.…

Молния может ли молча иголкой небо прошить?

или, как слово за взором, попросит раскаты грома?

А страшно даже не то, что дождь на земле не умеет жить

а то, что рожь без дождя – пустая солома

Что я здесь делаю, под ночным сухим дождём, под точечными ударами космической пыли?

Точность отточенных долгим полетом стрел Андромеды безупречна. Мой мир стал слабокрасным, как будто вечерняя заря нехотя уступила фиолетовому флагу наступающего ночного космоса.

Сальери ушел, оставив на столе недопитую улику, огромную каплю водочной мудрости в стеклянном графине. Улика медленной стеклянной улиткой поползла на скрижали вечной памяти.

…Моцарт, еще смеясь, снова над партитурой.

Реквием – тоже танец, и панихиды регламент в чем-то сродни котильону, только цветов бумажных больше чем настоящих.

И еще – центр танцоров точно не лицемерит, ибо он видит точку, где источник всех музык.

– Моцарт! ты тоже видишь?

***

«Ты – хрупкие песочные часы

С толчёной пылью золотого цвета.

Вопросов нет к тебе, благая Лета!

…И вьётся прядь песчаной полосы…

Ты – мельница. Ты можешь размолоть

В муку – любые тяготы-заботы!

Не ведаешь, быть может, одного ты:

За сласть – томленье почитает плоть!

Ты – рябь, которою к воде речной

Заманит души чуткая природа!

И мы летим… Но там – твоя свобода,

Понятная твоей душе одной.»

(Татьяна Помысова)

Ты – точные песочные часы

С толчёной пылью золотого лета

С морской волной под парусом рассвета

Среди алмазов утренней росы

Ты – кастаньеты Арагонской хоты

Священный ритм томления словами

Опять на «Вы»? Иду на Вы, за вами —

За мельницею страсти Дон Кихота

Я – ветер, потерявший в понедельник

Твоей свободы телефон и адрес

Забывший контур очертаний, абрис

Покрытый белой пылью старый мельник

Ты – мельница. Ты можешь размолоть.

Но поздно убегать, не спас Господь…

Татьяна Помысова

Вот так и Феникс

Лавина музыки накрывает меня, ложится мне на плечи

мягкими лапами. Заставляет закрыть глаза и закинуть голову,

выгнуть спину и застыть. Пока звучит музыка от камертона

губного до нахлынувшей резко тишины…

Снова и снова, и уже невыносимо терпеть…

И опять резкая тишина, по мановению руки дирижёра.

А он, как настоящий Маг, делает это без волшебной палочки.

Его музыка творится только голосами и поднимается

надо мной пульсирующим шатром, из которого выход —

только вверх, в это узкое горлышко.

Свиться в канат вместе с ними, с ним и распасться, когда

резко наступит тишина.

Вот так и Феникс…

Долго ли?

«Лодочки жёлтых лилий осколками солнца в пруду. Очень ли долго ждать, пока снова тебя найду в белом Божьем Саду?»

Михаил Просперо

Долго ли ждать лепестков асфодели белой

Знает лишь тот, кто этот мир сделал.

Встречи разлуки наши пунктирной строкой

В том бесконечном свитке, писанном твёрдой рукой.

Сыну предписано мать с отцом чтить и любить.

Если закончилась жизнь – порвалась ли нить?

Вжаться

Вжаться в тебя. Вдавиться.

Грудью, лицом, животом.

В крепком объятии слиться,

Думать о прочем – потом.

Всё на потом оставляем,

Даже желание спать.

Запах друг – друга вдыхаем.

Пробую руки разжать.

И от тебя отстраниться.

Вышло. Ура! Разошлись.

Лучше сегодня проститься.

Встретимся завтра.

Не злись.

Прогулка по голосу

По первым звукам слышать настроение

И чувствовать биение души

Учитесь. Пригодится несомненно вам,

как чистый лист, перо, карандаши.

Сумейте боль почувствовать во взгляде

И радость распознать из под ресниц.

Согрейтесь солнцем жарким в винограде.

Пшеницей покормите стайку птиц…

И радуга заполонит вас светом,

Подобно зрелому колосу,

Гудок. Не спешите с ответом…

Губами по жданному голосу…

Луны сияющая долька

Отрежет лето от меня.

Не больно в осени нисколько,

Лишь дождик сыплется звеня,

Жару с ветвей с листвой смывая

И суть нагую обнажая.

Любовью осень открываем

И яблоки с ветвей срываем…

Осеннюю листая непогоду

Осеннюю листая непогоду,

Я вспоминаю сладостное лето…

Увы, оно укрылось нам в угоду

В туманах и росе. Всё было спето —

Романсы, марши. Горькое «прости»

ни разу не звучало в ритмах этих.

Господь простит, а ты – меня спаси.

На этой тёплой и живой планете.

Осенняя трава

А за зимой – весенняя капель,

Тепла и солнца ждем мы от погоды

Всего сто дней и мы услышим трель

Весенних птах, по правилам природы.

Унынию не стоит предаваться,

Ведь мы природе – прелая трава,

В которой не захочется валяться,

Когда она подмерзла и мертва

Осенней ночью

Осенней ночью слёзы

другие, чем весной.

И розы – хризантемы,

не с запахом мимоз.

Но всё-таки придётся,

ей к нам прийти опять.

Весна вот-вот начнётся.

Я начинаю ждать!

Невероятье красоты

Свои раскрыло мне объятья.

И я лечу, я с ним на ТЫ!

По ветру волосы и платье.

Меня несёт ночной автобус.

Увозит в завтра из вчера.

Листаю видов пёстрый глобус,

Полей, лесов и рек сестра.

Летят года

Летят года стремительно, как птицы,

Морщинками раскрашивая лица.

Чем больше их, тем наша жизнь богаче,

Танцуем и приветствуем удачу.

Работа и учёба, дети, дом.

Всё это между прочим. «На потом»

откладываем часто, забывая,

что наша жизнь короткая такая.

А с возрастом она нам слаще стала.

И жизнь любить душа не перестала.

Нежнее греет на закате солнце.

Любовью заливая все оконца.

Вот так и мы добрее, и светлее

стремимся стать.

И хоть чуть-чуть мудрее.

Разве можно жить без синяков?

А разве можно жить без синяков,

Без этой боли ежедневной.

Когда твой пик повыше облаков.

И дух живёт твой не в одной Вселенной.

А без преодоленья можно жить?

Без боли в сердце, если всё не так.

Наверно можно, но не жить, а стыть

И день любой – оброненный пятак…

Совет стервы

Бросанье трубок, шварканье дверями..

Опять я что-то главное забыла,

Расслабилась, втянулась, упустила,

А глаз да глаз, ведь, нужен был за вами.

Включаю стерву, где она там спит?

Мужчина мой любимый разошёлся:

Не пишет, не встречает, не звонит,

А может быть он с кем-нибудь сошёлся?

И стервочка спешит на помощь мне:

«Пропал – и ты пошли его подальше,

Уйди из дома, свет оставь в окне,

И не спеши, гуляй на все, без фальши!

Себя побалуй тем, чего так ждёшь,

Будь тортик то, или другой мужчина.

Но лучшее. Ведь раз всего живёшь.

И обойдись, прошу, без бесовщины!»

Штиль

Легко другим давать советы —

По ним я не умею жить…

Как объяснить, найти ответы,

Когда нет времени любить?

Работа всё желанье съела,

И времени нет у него,

На первом месте – только дело,

Да не ропщу я, для чего?

Пишу ведь о себе, приватно

И мне не стать уже другой,

Эмоций – море, хоть накладно,

Характер – в меру деловой.

Когда все страсти угасают

И есть давно уже семья,

Мужья о жёнах забывают.

Понятна многим мысль моя…

А мне вот с этим – не смириться,

Махнуть, списать себя в утиль?

Домохозяйкою остаться,

Кому он нужен этот штиль?

Минск

Минск, туманный, как Альбион.

С серебристыми звёздами, птицами.

Спит в ладонях мужских крепких он.

Этот сон будет долго мне сниться.

Мечтаю

Мечтаю снова отдохнуть в Крыму,

Такое вот несложное желанье.

Мне кажется, лишь в море я пойму,

и смысл слов, и таинство касаний.

В горах проверю крыльев чистоту,

Хоть белизной горят, в свету играя,

Рванусь вперед, теряя высоту,

В полёте равновесье обретая.

И лёгкие свои там разверну,

Наполнюсь ароматом кипарисов,

С улыбкой детской на траве усну,

Под ветерком, что ласками неистов.

***

Нанижу на штык все что было ДО.

До утра, до этой самой минуты…

Всё прошедшее – словно сон в ведро,

Канет в лету. Но кто мы? Но кто ты?

Дотянись

Дотянись до облака над собой

И вздохни запахнутой грудью!

Всё прекрасное будет с тобой,

Чашка кофе, вишнёвый штрудель.

Бред с твоих не услышится уст,

Знаешь точно, что он неуместен.

Все пустые слова опускают в грусть,

Нам же хочется новых песен!

Волга

Разлеглась, как женщина, Волга!

Красотою своей пленяя,

Невозможно не смотреть долго,

Взглядом тело реки обнимая.

Хороша в любую погоду.

И бурливая, и золотая,

Смотрит солнце в неё, ей в угоду,

Красоту её утверждая.

Омывает закатами небо,

А восходами лечит душу.

Дорогая моя, молодая!

Разливайся в крови моей пуншем!

Подарок Сысоле

Красивый перстенёк был у Тани. Тёмно-зелёный плоский овальный камень, вправленный в серебро. Купила Таня его по случаю в индийской лавке, очень большой оказался, слетал со всех пальцев. Таня и забыла про него. Пролежал перстенек пару десятков лет в шкатулке с другими женскими штучками: серьгами, кольцами, браслетами, которые уже разонравились хозяйке или стали малы.

Тут Таню пригласили на свадьбу и она решила к зелёному платью надеть давно забытый перстенёк. А он обнял её пальчик крепко, как нужно. Так, что ей уже не захотелось расставаться с ним. Отшумела свадьба и Таня отправилась в путешествие. Колечко отправилось с хозяйкой. Зелёный камень загадочно мерцал на её пальце, казалось, он прописался там навечно оберегом.

Вперед

Читать онлайн Татьяна Помысова - Моцарт в метро. Альманах

Похожие книги