Моцарт в метро. Альманах - страница 4



Филипп:
Сегодня был удачный вечер,
Шестой наполню я сундук,
Перебирая: чем, мой друг, —
Мой каждый золотой, – отмечен!
Здесь у меня дублон старинный
Его мне принесла вдова!
Пришла с детьми, держась едва,
Просить отсрочки воем длинным.
Ей мужнин долг грозил тюрьмой,
Я с ними строг! Теперь он мой.
Вот золотой Тибо – он мрачен.
Бездельник, где же взять ему,
Украл богатую суму!
Убил кого-то, не иначе
О, сколько слёз, надежд разбитых
Со златом я в сундук вложу!
Я от волнения дрожу
Бродя средь сундуков раскрытых.
Со мной здесь всё: величье, сила!
Я царствую! Но Боже мой,
Настанет час. И кто ж за мной,
Когда возьмёт меня могила?
Мой сын – младой гуляка! Праздный!
Его девиз: «Всё расточи!»
Ах, как бы мне и там, в ночи
За гробом править им заглазно….
(входит Альбер)
Альбер:
Отец!
Опять у ног я ваших,
Как мышь подпольная, ваш сын.
Спасите, я же дворянин.
Без средств мой жребий будет страшен.
Филипп:
Уйди навек!
В тебе – проклятье.
Моей ты жаждешь головы.
Альбер:
Как сказочно спокойны Вы,
Что нищим должен погибать я!
(Альбер уходит)
Филипп:
Ну, вот, избавился от сына
Но что-то слабость в теле, боль…
На помощь…!!
Слуга:
…Cэр, донёс контроль…
Чума идёт к нам, как лавина!..
Вдова, что принесла Вам злато,
Скончалась, с долгом дав чуму.
Филипп:
Вот! Божий суд! Но почему?..
О, нет, мечталось мне когда-то…
(умирает)

Акт 2

(Улица, пиршественный стол, вокруг гости, рядом же

стоит и закрытый сундук, поет хор гостей)

Хор гостей:
Мы все потеряли друзей и родных,
И в страхе мы сходим с ума.
Наш дом обезлюдел, наш город затих,
Нас сотнями косит чума.
Мы жмёмся друг к другу, как в стаде овец,
Мы ждём утешенья в толпе.
О, кто же отменит тот страшный конец?!
Успе… Успе… Успе… Ту песню последнюю спе…
Вальсингам:
Друзья!
Я вас за этот стол собраться
Просил сейчас, да скрасим наш удел.
Довольны ль Вы?
Альбер:
Иных и нет мне дел,
Как буйному веселью предаваться.
Чума меня богатством наградила
Всё то, о чём мечтал, я получил.
Но жаль отца, но белый свет не мил,
Как будто впереди одна могила!
Что так? Кто скажет?
Луиза:
Время есть у нас,
Чтоб песню спеть или пуститься в пляс.
А может и любовью насладиться.
Печали – прочь, нам надо торопиться.
(бешено танцует)
Альбер:
Прости, Луиза, не идёт веселье…
Ещё сильно отчаянья похмелье!
Друг Вальсингам, что ум твой говорит?
Ты всех нас и бесстрашней и мудрее,
Что делать нам – поведай же скорее!
На чём душа над страхом воспарит?
Вальсингам:
Тебе отвечу я, но прежде – Мэри
Старинную балладу пропоёт.
Нельзя душе отправиться в полёт,
Пока не жаждет дотянуться двери!
Мэри:
Было время, процветала
В мире наша сторона;
В воскресение бывала
Церковь божия полна;
Наших деток в шумной школе
Раздавались голоса,
И сверкали в светлом поле
Серп и быстрая коса.
Ныне церковь опустела;
Школа глухо заперта;
Нива праздно перезрела;
Роща тёмная пуста;
И селенье, как жилище
Погорелое, стоит, —
Тихо всё. Одно кладбище
Не пустеет, не молчит.
Поминутно мёртвых носят,
И стенания живых
Боязливо бога просят
Упокоить души их.
Поминутно места надо,
И могилы меж собой,
Как испуганное стадо,
Жмутся тесной чередой.
Если ранняя могила
Суждена моей весне —
Ты, кого я так любила,
Чья любовь отрада мне, —
Я молю: не приближайся
К телу Дженни ты своей,
Уст умерших не касайся,
Следуй издали за ней.
И потом оставь селенье,
Уходи куда—нибудь,
Где б ты мог души мученье
Усладить и отдохнуть.
И когда зараза минет,
Посети мой бедный прах;
А Эдмонда не покинет
Дженни даже в небесах.
Вальсингам:
Благодарю!
За жалобною песней