— Так ты эстет.
— Все альвы – эстеты. И эмпаты. Но мы любим… разную
эстетику, потому иногда интегрируемся в человеческое общество. В танце пылинок
в заброшенном доме тоже есть своя эстетика. У нас нет заброшенных домов. Нет
болезней и насилия. Наш мир совершенен и… слишком стерилен.
— И тебе нужна муза из грязного человеческого мирка?
— Лариса недоверчиво прищурилась.
— Скорее проводник.
— Почему я?
— Объясню позже. Когда поймешь. ЕСЛИ поймешь.
— Иди к черту, — Лариса оттолкнула альва и пошла к
двери.
Ей надоела игра в слова, а тщеславие и скрытое
презрение фотографа не позволяло принять его слова на веру. Он смотрел вслед,
но не пытался ее остановить.
Даву подтвердил, что больше фотосессий с Эслеем
Марго не планировала. Чудо, что он вообще согласился. Госпожа Лореер и Рой
Эслей никогда не ладили.
Что ж, вот и хорошо. Не придется больше смотреть в
эти жуткие ледяные глаза, договаривающее то, что осталось несказанным.
Муза… Красивые слова. Очередная ловушка. Для таких,
как Лара, все всегда заканчивается обманом, слишком много в этом мире жадных до
красоты мужчин.
… Добравшись домой, Лариса долго отмокала в ванне. И
думала. Выводов накопилось несколько, и все оказались неутешительными.
Во-первых, маги тут встречаются чуть ли не на каждом
углу, и далеко не все используют силу во благо ближнего своего. Кстати,
кажется, у Лара тоже имеются магические способности.
Во-вторых, Эслей прав: мир, в котором Лара спокойно жила
(хотя это еще не факт), для Ларисы – грязная канава с ядовитыми помоями.
В-третьих, долго Лариса не продержится – устроит
бунт. У нее никогда не получалось молчать и терпеть. Наверное, поэтому все
отношения с мужчинами и попытки работать на других заканчивались скандалами.
Высушив волосы, Лариса перечитала договор. Один год
отработан. Еще два года рабства. Или неустойка. Тогда придется отдать все, что
нажито непосильным трудом. И в этой шутке есть только доля шутки, совсем
крошечная – для отмороженных циников.
«Что у нас завтра?» — написала она Даву.
«Примерка. Визит в клинику. Там же интервью. Сежа
проинструктирует», — тут же ответил помощник.
Терпимо.
Кажется, телефон пискнул еще раз, когда Лариса пошла
на кухню.
— Лара, господин Даву просит вас посмотреть новости,
— позвал ее голосовой ассистент. — Там что-то важное. Канал криминальной
хроники.
Лариса включила телевизор и нашла нужный канал.
В новостях опять говорили об урагане. Мелькали кадры
с островов, уже охваченных стихией. Лариса нашла их на карте в индифоне.
Близко, совсем близко.
Она, наконец, осознала реальную угрозу. Ветер уже
рвал лианы на балконе, ввинчивался в щели, гудел в кухонной вытяжке. Лара
поежилась, раздумывая над тем, как вращающийся дом перенесет удар непогоды.
Безопасно ли вообще в нем оставаться?
Но главным событием дня стала неожиданная находка
полиции. Детективы, ведущие дело Косаря, обнаружили нору маньяка… и, возможно,
его самого. Мертвого.
Кто-то из обитателей района Старой железной дороги,
предназначенного под снос, пожаловался на неприятный запах из металлического
контейнера, переделанного в дом.
Бродяги и нищие облюбовали там проржавевшие конструкции,
оставшиеся с середины прошлого века. Они-то и почувствовали смрад смерти.
В контейнере полиция нашла полуразложившееся мужское
тело. Его отправили патологоанатомам. Однако же обстановка в импровизированном
жилище поразила полицейских куда больше, чем достаточно заурядная находка.
