– Постойте, – заметила я, проглотив огромный кусок пирожного. – Христианитам запрещено воровать. Если они нарушат это внутреннее правило коммуны, их могут изгнать.
Генри заглянул в пустую чашечку, будто надеялся обнаружить там еще кофе.
– Люди, которые считают, что правила созданы для того, чтобы их нарушать, никогда не переведутся, вы со мной согласны? К тому же ребята присвоили чужое не в Христиании, а за ее границами. Сотрудник киоска признался Флавии, что уже устал от частых набегов торчков и хипарей, как он выразился. Вот и держит под прилавком биту, раз на полицию надежды нет.
– Так ваша помощница нашла Дэвида в Христиании?
Генри снова кивнул:
– Это стоило немалых усилий и нескольких сотен крон, чтобы развязать языки, но да – в конце концов Флавия предоставила мне адрес парнишки. Местные называли его Страшилой. Он жил в доме женщины по имени Виви.
Что еще за Виви?!
– Меня, конечно, порадовало, что мальчик не спал на улице. Но я, по понятным причинам, решил, что Виви – его мать. А о ней шла слава… – Генри деликатно кашлянул, – женщины легкого поведения, да к тому же постоянной клиентки Пушер-стрит[16].
О боже! В девятнадцать Дэвид спутался с наркоманкой и проституткой! Он для нее еще и выпивку приворовывал. Куда катится мир?!
Стараясь, чтобы шок не отразился на моем лице, я натянуто улыбнулась:
– Виви стала для вас проблемой?
– Виви? – Генри мягко рассмеялся. – Скорее наоборот. Я появился в ее жизни ниоткуда и лишил ее сразу няньки и источника доходов.
– Няньки? – Я уже ничего не понимала.
– Эта милая ночная бабочка быстро убедила меня, что не имела никакого отношения к появлению на свет Шторма. На самом деле она была ненамного его старше. Первого ребенка родила в пятнадцать – мальчику на момент нашей встречи исполнилось десять. Кроме него, в квартире размером со спичечный коробок обитало еще двое детей. Младший ползал по полу в памперсах. Среднего Шторм когда-то спас от бродячей собаки и привел домой. За это Виви предложила ему матрас на полу. Шторм, который тогда жил в коробке в кустах у озера, согласился. Понимаете, Чили, приближалась зима…
– Ясно. – Пирожное лежало в желудке тяжелым камнем. – Скажите, Дэвид тоже был наркоманом? Он и эта Виви… они?..
– О, Святая Мария, нет! – Англичанин всплеснул руками. – Виви не называла Дэвида иначе как Страшила или Приблудный. Она терпела его потому, что парень присматривал за ее детьми да еще платил за несчастный квадратный метр пола, на котором спал. Он даже умудрялся поддерживать мало-мальский порядок в квартире и следить, чтобы детям не попадались на глаза клиенты матери. Насколько это было возможно, конечно. А наркотики… В Шторма даже обычный аспирин приходится запихивать. Быть может, это последствия психиатрического лечения, но он с большим недоверием относится к лекарственным препаратам, что уж говорить о веществах, изменяющих состояние сознания. Так что курение – единственная зависимость, которую я обнаружил у Шторма.
Я подумала о детях Виви. Наверное, Дэвид очень скучал по близнецам. А может, увидел в малыше – заброшенном, болтающемся по улицам и искусанном одичавшим псом – себя маленького?
– А чем Дэвид зарабатывал на жизнь? – спросила я, перебирая в уме возможные варианты ответа. Грабил киоски? Торговал гашишем? Обчищал карманы туристов? Или связался с одной из делящих вольный город банд?
Англичанин покачал головой:
