– Пап, торт готов. Соседи дома. Пошли!
Когда мы топали через дорогу, папа покосился на бумажный пакет с логотипом местного пекаря и нахмурил рыжеватые брови:
– Мне показалось, ты пекла что-то на кухне. Или там просто прошел ураган?
Я пожала плечами:
– Технические неполадки.
– Бывает, – согласился папа со вздохом.
Наверное испугался, что на ужин придется кушать мою лаву. Зря. У нас есть микроволновка, а в супермаркете – гамбургеры в вакуумной упаковке.
Я оставила ему право нажать кнопку звонка. Сама осторожно держалась за папиной спиной – вдруг Бульдог кусается. К тому же если дверь все-таки открыл бы Монстрик и папа начал бы пялиться, я смогла бы незаметно его пнуть. К счастью, отперла нам жирная тетка. У нее были короткие светлые волосы, фальшивая улыбка и пухлые запястья, перетянутые тонкими браслетами. Папа вручил ей бутылку вина, и она ее держала в вытянутых руках, будто это ядовитая змея.
На зов толстухи в прихожую выбежал Бульдог. Мы все представились друг другу, и я тут же забыла соседские имена. Нас пригласили в гостиную. Откуда-то возник парень-симпатяга, уже переодетый в толстовку с какой-то спортивной эмблемой. На полу возились близнецы. Монстрика нигде не было видно. Я начала сомневаться. А может, он вовсе тут не живет? Может, он просто так подрабатывает – помогает соседям с работой в саду? Только странно как-то: чего тогда Бульдог на него орал и тряс его? Так обычно с наемными работниками не поступают. И Монстрик, похоже, явно этого мужика боялся. Или я себе все напридумывала?
Чтобы отвлечься, я начала глазеть по сторонам. Вокруг сияла стерильная чистота. Полы отполированы. На светлых коврах ни пятнышка. Мебель не современная, но явно дорогая, массивного дерева – не эта «собери сам» фигня из «Икеа». Будто случайно провела пальцем по ближайшей полке, уставленной какими-то кубками и призами. Ни пылинки.
Бульдог тут же это заметил и начал распинаться насчет Эмиля – так зовут высокого симпатягу. Того, мол, вот-вот отберут в юниорскую хоккейную лигу, он принес своей команде кучу побед, восходящая звезда национального уровня и бла-бла-бла. Сама звезда внимала не краснея и так и пожирала меня глазами – совершенно нормальными, неопределенно серыми. Мне не очень понравилось, что эти зенки ползали в районе моих сисек, хоть и основательно прикрытых свитером типа «мешок».
Я демонстративно отвернулась, уселась в кресло и взяла кусок торта. Мамаша Эмиля принялась разливать кофе по чашкам. Папа трепался с Бульдогом – обычный разговор взрослых: спорт, политика, работа, местные сплетни. Я начала жалеть, что сюда пришла, да еще и папу затащила. Он ведь явно принуждал себя поддерживать разговор. Бульдог – тип из тех, кто считает свое мнение единственно верным и пытается подавить собеседника авторитетом. Если авторитетом не выходит, то может и просто подавить. Его было слишком много, выходная рубашка чуть не трещала по швам, эго и тестостерон постепенно заполняли гостиную.
Возможно, это издержки профессии. На одной из фоток, что красовались на стене, он стоял в полицейской форме. Я попыталась обнаружить на фотографиях Монстрика, но его нигде не было. Отвечала односложно на вопросы мамаши-толстухи о школе, нашем переезде и прочей фигне. Тетка ничего не ела, и я представила, как после нашего ухода она волочет остатки торта на кухню и там, судорожно косясь на дверь, запихивает шоколадную массу в рот обеими руками.
