– Дмитрий Овчинников, Советский Союз, – объявлял Билл торжественно. Такой чести удостаивался только я. Кажется, он видел во мне будущую гордость советского спорта. – Поехали!
Я поднимал руки, выпрямлялся.
Вперед!
На акробатике пацанов было только двое, я и один мальчишка. Девчонки иронично называли меня "Советский Союз" и завидовали моей растяжке. "Советский Союз", думал я. Вот это прозвище! Великий, могучий, добрый и всегда на страже справедливости и защиты природы.
А потом Советского Союза не стало.
У китайцев есть старинное проклятие. "Чтобы ты жил в эпоху перемен". Мы, подростки, жили в эпоху перемен, и это было невероятно интересное время. Возможно, потому что мы менялись вместе с ним. Стремительно, бурно, яростно и необратимо. На разрыв.
Время было – как взрыв петарды в руках. Грохот, вспышка, искры в глазах, лужа крови и оторванные пальцы. А тебе все еще весело.
Прыгая заднее сальто, я разбил колено. И потом еще много лет хромал в сырую погоду. Номера не получилось. Ярик занимался в секции рукопашного боя и ездил на подпольные соревнования. Килл Билл ушел из школы, акробатику закрыли. Больше я его не видел.
Через два года Ярик ушел в армию и попал в морскую пехоту. Говорят, вырубил проверяльщика с одного удара. Разведка морской пехоты, Дальний Восток. Позже, вернувшись, рассказывал, как к ним приезжал сенсей "джиу-джитсу" из Японии и давал мастер-классы.
После ухода Ярика в армию я потерял интерес к кунг-фу и записался в секцию каратэ шотокан.
Просто это была классика.
Время кошачьих криков Брюса Ли сменилось временем прямого удара в нос.
27. Одна, но пламенная страсть
В гости приехала тетя из Парижа. То есть, живет она в Перми, но сейчас проездом из Франции на Урал.
Разговорились. Зашел разговор о сладостях, и я заявил, что в детстве очень любил шоколад.
В ответ тетя недоверчиво посмотрела на меня сквозь очки и сказала:
– Да ладно. Мне помнится, ты в детстве кроме книг ничего не любил.
Я даже не нашелся, что ответить.
Кунгур, лето. Забегает в гости Димка Жданов.
– Почапали в "Сладкоежку"? – кричит Жданчик с порога. – А?! Да брось ты свою дурацкую книгу!
В этом весь Жданов. Всегда на движухе. Лето проходит, а тысячи интересных вещей еще не опробованы, сотни не исследованы, десятки не сломаны. Наверное, у каждого есть такой друг барагоз, у которого всегда миллион идей, как прикончить вас обоих самым изощренным способом. В смысле, увлекательно и необычно провести время. Но идеи у них, а организацией занимается кто-то вроде меня.
Я отложил зеленую "Графиню де Монсоро". Я эту книгу уже читал, конечно. Вообще, удобно. Бабушка подписалась на полное собрание сочинений Дюма, книга приходит раз в несколько месяцев. Летом я приезжал к деду с бабкой и перечитывал все зеленое собрание, начиная с первого тома – и по последний пришедший. Так что "Королеву Марго" я мог цитировать с любого места наизусть, а "Графиню де Монсоро" – пока только выборочно.
– Так чо насчет "Сладкоежки"? – не унимался Жданчик.
Вообще, заманчивая идея. Я на мгновение прикрыл глаза.
Кафе "Сладкоежка". Сияющий замок на склоне заката. За сто метров от него стоит запах толстых сладких оладий и меда. Мед я терпеть не мог, но остальное…
"Париж стоит мессы", как сказал бы Генрих Наваррский.
Белый крем и черный крем. На самом деле, конечно, "ванильный" и "Шоколадный". Еще можно было взять желе – желтое и прозрачное. Оно смешно колыхалось на тарелке. Цены не помню, но копейки.
