Но желе – это ерунда. Желе можно и дома сделать, сварить из пакетиков. Потом разлить по формочкам – и в холодильник. Правда, мне никогда не хватало терпения дождаться, пока желе полностью застынет. И я ел его полузастывшим, истекающим слезой. А вот "крем" – другое дело. Особенно шоколадный. Такой дома точно не сделаешь. Он назывался у нас "черный крем".
На самом деле это было молочное желе с какао. Скорее всего на агаре, потому что у него не было специфического запаха и привкуса желатина.
Или, по современному, панна котта. Мы были гурманы и хипстеры, хотя ни фига об этом тогда не знали.
– Чо ты морозишься? – Жданчик уже рядом. На месте ему не сидится. – Ну?
– Ладно. Пошли, – вздохнул я.
– Баско!
– Да замучил ты со своим "баско".
Я был книжный человек и боролся за правильную речь. Вернувшись в конце лета в Нижневартовск, я потом этой "книжной речью" людей месяц пугал. Уральский говор неистребим. Особенно эта уральская интонация – ласковая, напевная, с нежным наездом.
Мы собрались за Граалем. Я, Жданчик, Юрка, мой второй лучший друг, мой сродный брат Макся по прозвищу Симоныч. Еще с нами увязалась сродная сестра Юлька, крупная и бойкая девица двенадцати лет, и ее подружка Танька Бочкарева. Ну, та была вообще мелкая, младше Макси. Мелкая блондинка ради выхода в город накрутила яркие хвостики. "Начепурилась, фифа", фыркнул Макся. Он был женоненавистник восьми лет.
Мы скинулись. Собрали копейки в один кошелек. Кошелек вручили мне – он был тяжелый, как камень. Мне же выпала честь возглавить сей поход.
Я оглядел свое воинство. Рыцари круглого стола и исцарапанных коленок. И в пятнах зеленки. У кого были замазаны локти и ноги, а у Макси – даже лоб.
– Ну чо, почапали? – спросила Юлька. Ласково и напевно, с нежным наездом.
И мы почапали.
Автобус, рыжая "двойка", должен был ходить от остановки "Пещера" раз в час. Но как обычно в советское время, час прошел, а автобуса как не было. Сломался, решили мы. И пошли пешком.
Испытания закаляют рыцарей. Мы топали по дневной жаре в гору – центр Кунгура располагается на возвышенности. Сандалии стучали и выбивали пыль.
Другой бы сломался и плюнул. Но мы были молоды и мотивированы.
В "Сладкоежке" всегда была огромная очередь. Труден путь к Граалю. Кафе битком набито – родители с детьми, чада гомонили и бегали, измученные родители истекали потом в духоте и оре, юная парочка, стесняясь, смотрела в разные стороны – словно пришли не вместе. Хотя все знали: кавалер привел даму на мороженое. После, наверное, будут целоваться липкими от сладкого губами, подумал я. "Тили-тили-тесто, жених да невеста!" – закричал кто-то из юных каннибалов. Остальные взревели. Парень насупился, а девчонка покраснела.
Я отправил девчонок занять столик, а пацаны встали в очередь. Дородная продавщица в халате и в белом колпаке обслуживала посетителей в советском стиле. "Клиент всегда неправ". Когда я через много лет увидел эту надпись в фильме Родригеса "Отчаянный", я очень порадовался. Времени на сантименты у тетки не было. Говори, плати, бери поднос и проваливай. Временами она рычала и выдыхала пламя. Ну, конечно, какой Грааль без охраняющих его драконов…
Наконец, мы вернулись к столику – он был круглый и алюминиевый – с горой подносов. Один черный крем, самый вкусный. Каждому по три порции. Мы не собирались размениваться на мелочи.
Крем исчез как по волшебству.
