Орал он в диспетчерской. Не подумайте, что он орал что-то типа:"Как ты смеешь с кем то кроме меня? Да ты понимаешь, что я могу уволить тебя в любую минуту?". Нет ничего подобного! Его речь звучала так:" , Черемшанина, что ты там устроила у себя на вокзале? Водители приезжают на отметку, а тебя на месте нет? Все трубки у телефонов оборвали мне звонить! Тебе что? Работать надоело? Смену сдашь, ко мне в кабинет, будем решать, что с тобой делать". Наверное, всем кроме меня было понятно, в чем дело. Одна я смотрела на Нину с сопереживанием. Кто пожаловался то? А вдруг он ее и вправду уволит? Ведь орал то по-настоящему! Бедная Нина.
После смены Нина шла на разбор, шепнув мне:"Подожди в курилке, домой вместе пойдем". Я ждала. И в диспетчерской, и в курилке. Нина вернулась через час. Мы оделись и удалились. Мы как-то сблизились с самого начала. Конечно и с другими я общалась, но по-сестрински относилась только к Нине. А она меня без особого желания посвящала в тайны отношений между мужчиной и женщиной. А ещё я, как-то так случалось, то ли нечаянно, то ли по другому, периодически оказывалась в центре ее приключений. И мне, глупышке, поначалу казалось, что во всем виноваты мужчины. Но она была реалисткой, и не пыталась пустить мне пыль в глаза. Поэтому недомолвок не было.
Вот и сейчас мы вышли на улицу и закурили за углом. Я опять смотрела на Нину, и не видела особой грусти в ее глазах.
– Что так долго то? Объяснительную заставил писать?
– Ой, Галька, ты неисправима! Когда повзрослеешь то? Какие-то мысли у тебя не правильные?
– А какие мысли правильные? Он же уволить тебя вроде обещал?
– А он передумал. Оставил работать дальше. Я, оказывается, ценный кадр
– Ну и слава богу. А с вокзала то не убрал? Там славненько за смену выходит. Обидно будет потерять такое место
– Галя, если он меня с вокзала уберет, то где юбку то мне задирать будет? Ты совсем не понимаешь ничего?
– Объясни, умная такая! С чего я должна что-то понимать?
– Галя, орал он не из-за того, что я из диспетчерской пообедать вышла, а за то, то с Колькой из первой колонны бляданула, понимаешь теперь?
– В смысле это самое?
– Именно так. Теперь надо узнать, кто стуканул, и откуда уши растут. Если Коля похвастался, будет бледным. Ладно, пошли. Кстати, ты на неделю со мной в паре, Ленка заболела?
– Правда? Нина! Ты самая лучшая!
– Только не дуркуй да? Голову включай.
И она узнала, что это действительно Колька где-то за рюмкой чая похвастался, что такую красотку, как Нина, очаровал. И написала письмо Колькиной жене о его приключениях. Ну и вы догадываетесь, что больше не у одного таксиста не было желания поделиться сокровенным.
Ну и вот, стали мы с Ниной работать на пару. По идее нужен был третий диспетчер, но мы были очень жадные до денег, и мы решили, что мы справимся. Тем более всего неделя. Я очень хорошо запомнила Нинины наставления, но совсем не поняла в каких случаях их применять. Опять же я думала, что за неделю их и не понадобится применять. Я ошиблась, как всегда. Изначально мы договорились работать я в ночь, она в день. Я жила рядом и вроде все это выглядело логично. Диспетчерская будка стояла слева от выхода с вокзала. Была она коричневого цвета, сверху обшита моренным деревом. У будки было окошечко и дверь. И два мощных обогревателя. На дворе была зима, а мы не мёрзли.
Ещё там стоял один стул для диспетчера, табуретка для того, кто зайдет. А водители частенько заходили чаю попить, со своими тортиками и конфетками. В уголке стоял маленький аккуратный столик, на котором умещались телефон, чайник и штамп часы. На полочке столика стояли несколько стаканов, сахарница, и в одном из стаканов стояли ложечки, открывалка, штопор, нож. К стене была прибита вешалка, в углу стояли веник с совком. С двух сторон у будки были окна, и кто-то повесил на них светлые, но совершенно непрозрачные шторки. Видимо кто то что-то скрывал в этом месте. Но в первый раз это было непонятно. Но понять пришлось.
