Мое тело - страница 14

Люди в интернете бесконечно обсуждали, являлось ли видео мизогинным. То, как в версии без цензуры мы с моими коллегами-моделями двигались почти голые перед мужчинами-музыкантами, удивляло многих. Журналисты один за другим задавали один и тот же вопрос: «Что вы скажете тем, кто считает видео антифеминистским?»

Мир был потрясен, услышав, что я так не думаю. Я чувствовала себя в безопасности, танцуя полуобнаженной на съемочной площадке, о чем честно сказала им. Я сосредоточилась на своих ощущениях во время съемок, вспоминая, что находилась в компании женщин, которым доверяла и которые мне нравились.

После успеха этого видео я переехала в Нью-Йорк и подписала контракт с агентством, отказавшим мне годом ранее. Я снялась для Sports Illustrated. Было приятно обнаружить, что слава предоставила мне доступ к двум новым источникам дохода: выход в свет, где я могла появиться на мероприятии или поговорить с представителями СМИ, и спонсорские посты в «Инстаграме» – за все это я получала больше, чем за неделю работы моделью до появления клипа.

Но все же я была растеряна: устала говорить о видеоклипе и делиться своими мыслями о нем, всякий раз ощущая явный приступ неприязни, когда имя Робина Тика упоминалось или помещалось рядом с моим. Я была благодарна за взлет моей карьеры, но меня возмущало, что каждое резюме начиналось с указания Blurred Lines, видеоклипа, в котором я согласилась сняться только для того, чтобы заработать немного денег. Я не знала, как совместить мою личность и собственное «я», которые всегда отделяла от своей работы тем, кого мир теперь называл секс-символом. Еще со времени моего обучения в старшей школе моделинг я рассматривала просто как работу, а теперь вдруг он стал мной. Я сломалась. Продолжая пассивно относиться к работе, я соглашалась участвовать в фильмах, что были мне неинтересны, и позировала для брендов, которые считала отстойными.

Следующие пару лет я плыла по течению. Между бесконечными съемками и путешествиями проводила кучу времени в интернете, валялась в постели или напивалась с людьми, которые не представляли для меня никакого интереса. По большинству общепринятых стандартов я должна была чувствовать себя счастливой, ведь достигла того, чего жаждут все начинающие актрисы и модели: прославиться своей красотой и желанностью. «Ты сделала это», – написала мне в «Фейсбуке» подруга, которая много лет назад прокомментировала мою темно-синюю куртку, напомнив мне о том, как мир воспринял мой «успех».

Но я не была просто очередной селебрити; моя известность строилась на сексуальности, что во многих отношениях доставляло удовольствие. Мне казалось очевидным, что самая желанная и привлекательная женщина всегда самая влиятельная везде, точно так же, как модели Victoria’s Secret, которые вышагивали в моем направлении на тех гигантских экранах. Моя жизнь во многом изменилась. Прохожие с энтузиазмом приветствовали меня. Знаменитые мужчины, которые когда-то мне нравились, флиртовали со мной. Красивые женщины вели себя так, словно я была одной их них. Меня фотографировали для журнальных обложек, приглашали на гламурные вечеринки, на которых я и не мечтала присутствовать. Я забыла о тайской еде и одеялах из сетевых магазинов – теперь мне присылали бесконечные коробки бесплатной дизайнерской одежды. Я могла прийти в знаменитые рестораны Нью-Йорка и Лос-Анджелеса и сесть за любой столик. И у меня было больше денег, чем когда-либо могла себе представить: я внесла первый взнос за светлый лофт с гигантским окном и бассейном на крыше всего в нескольких кварталах от моего дома в Районе искусств. И даже смогла дать немного денег родителям.