Мои 90-е. Истории о пережитом - страница 12

Красавица и ее подруга были «гражданскими» женами «лиц кавказской национальности», приезжавших постоянно в Москву по своим торговым делам и проживающим в этом отеле. Нас им представили и… почти удочерили.

Вечером мы с подругой в составе кавказской диаспоры и русских буфетных красавиц ужинали в ресторане «Интуриста». Я, пожалуй, за всю свою последующую жизнь не могла съесть такого количества мяса и чёрной икры. Много лет после – у меня, как у закодированного алкаша, появлялся рвотный рефлекс при виде этих продуктов. А потом все танцевали, а я в благодарность нашим кормильцам решила станцевать индийский танец для них прямо на небольшой сцене ресторана, оркестрик тут же великолепно подыграл мне – я, много лет занимавшаяся фигурным катанием, была обучена довольно эффектным танцам.

Чеченцы остолбенели. Мозгов у меня, чтоб почувствовать опасность, не было в тот момент вообще. И тут, видимо, мой ангел-хранитель присел мне на плечо (он отвлёкся на несколько предыдущих минут): встал главный из этой тусовки – высокий, тонкий как стрела, с огненно-черными глазами, мрачный как туча и спросил: «Муж есть? Дети есть? Как он тебя пустил сюда? Почему одна ехала?»

Я просто заревела, некрасиво размазывая сопли и слезы по лицу… очень стало страшно… Повисла минутная пауза, даже оркестр затих.

В этот миг решилась наша с подругой судьба. «Вождь» принял решение: мы были под его полной и непререкаемой защитой наши оставшиеся три дня учёбы. Утром нам приносили в номер королевский завтрак, Вождь спал в «гостиной» нашего 2-комнатного номера; приходил он очень поздно или очень рано, не знаю как будет правильнее – мы с подругой к этому времени уже давно спали в другой комнате, обменявшись впечатлениями от очередного спектакля и подготовившись к завтрашней учёбе. Уходил очень рано, мы почти не виделись, в номере только висел запах хороших сигарет и отличного парфюма. Ужин нам тоже приносили в номер. В ресторан больше не звали.

В день отъезда Вождь (я называла его так про себя, не могла запомнить имя) отвез нас на такси в аэропорт и прочитал лекцию про то, что женщина не должна быть без мужа и детей, что она не должна носить чемоданы, не должна танцевать перед чужими. Спросил, где мы работаем, как называется наша больница, я честно ответила на его вопросы, была благодарна за сказочных 3 дня.

Мы улетели, начались трудовые будни. И вот однажды прибежала в ординаторскую медсестра из регистратуры, за чашкой чая со смехом рассказала, что звонит какой-то совсем не русский дурак и просит к телефону доктора Наташку, очкастую такую, а фамилию не знает. «Совсем дурак!» – поставила диагноз регистратор. Я, опустив голову, старательно писала истории болезни. Мне стыдно до сих пор за свою трусость.

Как-то в самом начале 90-х отдыхали мы с сыновьями на Большом Фонтане – это приморский курортный район в южной части Одессы. Старшему было 10 лет, младшему – 3 года, а мужу не дали отпуск, и он остался дома.

Мы сняли сарайчик за рубль: 2 койки (младший спал со мной); туалет был общественный на трамвайной остановке – такой грязи я не видела ни до ни после. У детей был горшок. Душа не было, поэтому вечером в темноте мы пролезали через отодвинутую доску в заборе соседнего дома отдыха и потихоньку мылись в их душе. Готовили на примусе. Но было море, солнце и одесские мальчишки – друзья моего детства: с 5 лет бабушка каждое лето возила меня, бледного уральского заморыша, на оздоровление в Одессу. Тогда мы жили в саду у бабушкиной подруги. Когда пришёл черёд мне оздоравливать своих детей, уже не стало ни бабушки, ни её подруги.