Мои аллюзии - страница 111

– У нас в берлоге небольшой междусобойчик.

– Ты будешь играть?

– Я и ещё парочка зверей от мира людей. – Коварен.

– Там будут только животные?

– В основном да. Ну, может быть, заскочит пара "людей", как ты выразилась.

– Ну хватит уже. Ты в группе на соло-гитаре играешь?

– Ещё на бас и ритм иногда.

– Как ты пришёл к этому?

– Просто брат однажды притащил гитару. И всё. Я пропал. Как в песне Just What the Doctor Ordered – Ted Nugent. Ну, а ты? Пишешь, рисуешь, плетёшь ловцы. Что ещё?

– Ещё виртуозно поедаю пирожные и пою в душевой. – Похвастать мне действительно нечем.

– Одарённый человек. – Не пойму стебёт или всерьёз говорит.

– О, да, – с сарказмом протягиваю сама, чтобы ему не досталось такое удовольствие.

– Ты хорошо поёшь.

– Правда? Хм… А вот шампунь меня ещё ни разу не хвалил. – Быстро перевожу тему, мне всё ещё до судорог в животе стыдно, что я тогда вычудила и спела. – А ты поёшь?

– Нееее.

– Почему? У тебя же классный голос.

– Жаль девчонок, ты представь, чтобы с ними было, если бы я ещё и пел.

– Какое благородство. – Какая же он деловая колбаса: варёная, прямо стянут нитями самопожертвования. Усмехаюсь своему сарказму.

– Скажи, почему мне так легко говорить с тобой, при условии, что ты девушка, м? – Смотрю на него. В тусклом свете огней города, проникающих в комнату сквозь задёрнутые шторы, вижу его задумчивый профиль, Остин покусывает нижнюю губу и смотрит в потолок.

– Может быть, я одна из тех немногих в мире, кто говорит с тобой о тебе? С другой стороны ты с другими разве пробовал разговаривать? – Давлю его сарказмом. – Ты же наверняка суёшь им язык по самые гланды и понеслась. Без слов вообще.

– Тут ты не права. Во-первых, не целуюсь, во-вторых, процесс всегда сопровождается словами-подсказками, потому что я искушённый в плане.., – обрываю его.

– Ладно-ладно! Признаю неправоту! Каюсь! Только уволь от подробностей доказательной базы, пожалуйста!

– Мне нравится как "спокойно" ты реагируешь на мои слова, – произносит это так классно, что мгновенно прихожу к выводу: Остин и слово "оргазм" относятся к одному определению в словаре.

– Просто я и половины из них обычно не понимаю. Трудности перевода, помнишь ведь? – отшучиваюсь, и это его полностью устраивает. Он посмеивается, а я не в силах отвести глаза от ямочек на его щеках.

Наша идея о сне так и не приходит к реализации. Рассвет – особенное таинство. Впервые вижу Остина в такое время. И как всегда этот удивительный загадочный человек прекрасен и неотразим.

– Да, уж. Трудности перевода. Сильно задел тебя тогда?

– Мне не привыкать. – Пожимаю плечами, шуршу кольцами. Остин затихает на некоторое время. И всё же после его тяжёлого вздоха, мы продолжаем диалог, сменив тему и говорим, говорим, говорим, так и не перейдя к фазе запланированного сна. И это захватывающе, поражаюсь тому насколько он эрудирован и остроумен. Обсуждаем литературу, при чём как классику, так и современных авторов, рассуждаем о культовых фильмах, даже говорим о художниках и их влиянии на людей, делимся своими личными наблюдениями, предпочтениями и желаниями. Звучит много личного, довольно интимного. И больше всего и дольше всего мы, конечно же, говорим о музыкальных эпохах, течениях, группах, композиторах. В диалоге о музыке я большей частью молчу, зато именно эта тема даёт мне возможность насладиться тёплым бархатом его голоса, который растекается по комнате, словно горячий горьки шоколад с перцем. Слежу за движениями жестикулирующих рук и пальцев. Остин рассказывает связно, последовательно, без повторов и слов паразитов. У него великолепный слог, он – прекрасный оратор. Слушаю с замиранием, ловлю каждое слово, каждую вибрацию связок. Чувствую в нём наставника, доброго и мягкого, а себя ощущаю ребёнком. В отличие от меня, Остин кажется намного более зрелой и состоявшейся личностью, хотя это я старше его на пару лет.