Мои аллюзии - страница 75

Устраиваю на одеяле ноутбук с загруженным фильмом, зажигаю свечи, проталкиваю пробку в бутылку, чьё горлышко оказалось крепким орешком и не отбилось, раскрываю упаковку зефира, укладываю и расставляю всё красиво. Кто-то бы потратил кучу времени на то, чтобы сфотографировать это и выложить в сеть, как хорошо, что это – не я, у меня даже инстаграма нет, так что быстренько стягиваю с себя одежду, гашу свет и плюхаюсь на кровать. Включаю фильм. Делаю глоток вина. Идеально.

В воскресенье долго валяюсь в постели, рисуя себе идеальные картинки, строю воздушные замки. Отгоняю от себя навязчивые мысли о музыканте воспоминаниями о своём мужчине – это вновь оказывается трудной задачей. Включаю ноутбук, проверяю почту. Пусто. Он даже не прочитал моё вчерашнее сообщение. Пролистываю его страничку в социальных сетях, чтобы вспомнить его: он довольно высокий, спортивного телосложения, широкие плечи. Лицо приятное. Бородач. Глаза голубые, волосы тёмные. Почти на всей сотне фотографий он в обнимку со своей любимой машиной. И лишь на парочке фотографий он рядом со мной; наверное, причина во мне, я ведь не люблю фотографироваться.

Опять ловлю себя на том, что прокручиваю обручальное кольцо на пальце, от чего под ним скоро будет мозоль. Отвлекаюсь от всех представителей мужского пола остатками зефира и пишу синопсис и сопроводительное письмо для отсылки в разные редакции. Тон деловой, энергичный, исключающий заискивающие интонации. У меня действительно уже давно есть убеждение, что моя работа хороша идейно, структурно и тематически, однако, стоит отдать должное, именно Остин надоумил меня, заявить об этом громогласно и показать рукопись кому-нибудь ещё. Удручающе-долго сижу над синопсисом. В итоге, не питаю никаких ожиданий, просто отсылаю все подготовленные материалы в издательства, которым может быть интересна моя писанина; возможно, один из редакторов обратит на неё внимание.

Провожу весь день в номере под тихо играющую музыку без слов, в конце концов, если имеется необходимость выразить невыразимое, музыка стоит на втором месте, первым числится молчание: не произношу ни слова за день, рукодельничаю. Впервые за последние несколько лет мне нестерпимо хочется творить, а главное – сейчас у меня, наконец-то, есть время для этого. Бутылка вина кажется наполовину полной в этот день, а не наполовину пустой. Но, как ни крути оптимизм, мысли о парне не утопить в вине.

Устраиваюсь в приватном кресле у окна, рядом со мной усаживается гулкая тишина, к сожалению, остаться с ней наедине не удаётся, поскольку в нашу компанию нагло вторгаются мои воспоминания о нём: как он каждый раз садился в это самое кресло, закидывал ногу на ногу, откидывался на спинку, устраивал на подлокотнике согнутую в локте руку и опирался виском на указательный палец. Такой вольный молодой лев. Приходит, когда вздумается и смотрит на меня, как на оленёнка, решая то ли съесть, то ли поиграть или и вовсе не тратить своё время на непримечательное копытное.

Отвлекаюсь на город за стеклом. Нью-Йорк необыкновенно плаксив и капризен, порой кажется – это из-за моего приезда. Смотрю на огни и повторяю себе, что я действительно тут, в этом городе, о котором так давно мечтала. Вспоминаю о заставке на рабочем столе. Несколько лет назад я нашла серию фотографий одной улицы с характерным зданием. Все фотографии представляли один и тот же ракурс, одну и ту же панораму улицы, но в разное время года и в разное время суток. И эти фотографии покорили меня своей простотой и красотой. Тогда я сразу не обратила внимания, кто был автором серии этих кадров, а позднее гугл попросту не выдавал мне их, сколько бы не искала. Помню, как была счастлива от того, что снимки остались в памяти моего компьютера и стали своеобразным окном в мир грёз. А сейчас я в этом городе, и где-то совсем рядом должна быть эта самая улица. Гуглю похожие здания, и снова ничего. Может быть его снесли? "Гуляю" по паре кварталов онлайн. Увы. Расстраиваюсь, но всё же не оставляю надежды.