— Да-да, вы же Василий Васильевич? — тихо спрашиваю, поскольку Сережка сопит на коленях.
— С утра был им, — хмыкнул мужчина. — По какому вопросу?
— Вам, наверное, звонила моя подруга… Галина по поводу… — тараторю, но меня грубо перебивают:
— А, звонили. Ну и чё приперлась?
Мужчина достает ключи и приоткрывает дверь, но не заходит и меня не зовет.
— Мне нужна помощь… — неловко произношу, опешив от такой смены настроения.
— Ну и приходят же. Развели как дуру, а теперь слезы лить! Умнее надо было быть, гражданочка. И рожают же еще такие, как будто идиотов мире мало.
— Извините? — я в таком шоке от этой грубости, что просто сижу с открытым ртом.
— А что ты хотела, м? Что тебе сейчас найдут муженька твоего? Ага, с собаками кинемся искать! Губу раскатала. Не в кино же. Точно, дура. Вали отсюда и лучше помалкивай, что тебя так поимели красиво. О таком и говорить стыдно.
Мужчина заходит в кабинет и громко хлопает дверью.
Офигеть!
У меня просто нет слов!
— Серёжка, уходим отсюда, — быстро говорю, тормошу сына. Ставлю его на землю, тащу за собой на выход. Дежурный на входе провожает меня злорадным взглядом.
Быстро, насколько позволяет мое положение, выходим на улицу. По щекам слезы текут, и я со злостью их вытираю. Надоело плакать по поводу и без! Так сильно обидно, что ком в горле стоит.
Засовываю руку в сумочку и порывисто достаю телефон, но меня встречает только черный экран. Я же забыла зарядку у Виктора!
Блин, блин, блин!
Ну не лохушка ли? Я провела в участке меньше часа, Галка обещала приехать через три часа. Даже если бы я унизилась и попросила позвонить, то не знаю наизусть номер подруги. Разве что зарядку попросить…
Но, повернувшись к зданию участка, я понимаю, что никого ни о чем просить не буду. На меня смотрят надменным взглядом, и я молча выхожу на улицу, чувствую себя еще более униженной.
Осматриваюсь. Район мне незнакомый. Судя по сумеркам, сейчас около пяти вечера. Вот-вот пойдет снег из пухлых туч. Никаких бизнес-центров в округе не видно, только дома и украшенный огоньками парк на другой стороне дороги. Туда-то мы и пойдем.
Серёжка, насупившись, следует за мной молча. Он когда сонный, мало болтает. Это и хорошо, потому что я не представляю, что ему говорить сейчас. Мы без денег и без чуда.
Начинает крошить снег. Мы садимся на скамейку. Мимо проходят люди в пестрых пуховиках. Все смеются. Над головой мерцают задорные новогодние огоньки. В воздухе, несмотря на начало декабря, чувствуется праздничное настроение. Не у меня, конечно.
— Мамуль, когда мы будем писать письмо дед Морозу? — спрашивает сынуля, задрав голову и разинув рот, чтобы языком поймать увесистую снежинку. У него это получается.
— Думаю, что на днях мы сделаем это, — улыбаюсь нелепо.
Невольно цепляюсь взглядом за длинное темно-серое пальто, так сильно различающееся на общей массе пузатых пуховиков. Его владельцу, в отличии от меня, явно не холодно.
Поднимаю глаза.
Виктор занимает скамейку напротив. Руки в кожаных перчатках держат два бумажных стакана известного бренда, из которых валит пар. На одном написано мое имя, на другом Серёжкино, а на полуулыбке мужчины — одно слово “когда”.
6. Глава 5
Складываю руки на груди и отворачиваюсь. Я Галку дождусь. Жаль только, я понятия не имею, сколько времени. А еще на улице ну очень холодно. Весенняя курточка не предназначена для того, чтобы сидеть на морозе. Да и пальцы ног ужасно замерзли в тонкой коже.
