Мои Каракумы. Записки гидростроителя - страница 31

Затем каждому показать его участок на месте и вручить попикетную выписку глубин и объёмов. В ходе работ надо несколько раз подсказать отметку, а в конце месяца произвести замер под наряды.

А сколько крови пьёт сама процедура писания нарядов, будь они неладны!

Что стоит за словами «замер», «съемка»?

Из-за резкой пересеченности местности профиль изобилует «плюсовыми» поперечниками, кроме основных попикетных. На один километр трассы нередко приходилось до сорока и более поперечников. Иногда при небольших выемках в конце месяца приходилось снимать до четырехсот поперечников. А что такое поперечник? Скажем, при средней глубине два с половиной метра длина поперечника с отвалами составляет тридцать шесть метров. При трехстах замерах это более десяти километров! На каждом – спуск пять метров и подъем тоже пять. Промеры расстояний приходится делать той же нивелировочной четырехметровой рейкой. И это за два, максимум три дня по сыпучему песку. А жару, ветер или дождь никто не отменяет на это время.

Никакие реечники не выдерживали, тем более что обычно это были женщины, жены механизаторов. Приходилось рассчитывать на собственные силы буквально: на съемку выходили вдвоем с мастером. Это был сначала Балыш Тойлиев, а потом Курбан Байрамов: Балыш ушел-таки в бульдозеристы. Поочередно менялись ролями: сначала один до изнеможения носился с рейкой, потом он становился за инструмент «отдыхать», а рейку подхватывал напарник. Никакой трагедии в этом не видели: работа есть работа. А если добавить еще молодого азарта и духа соревнования, хотя бы с заходящим солнцем, то становилось просто весело.

На больших выемках, а были нередко гряды по шесть-восемь метров и даже до пятнадцати, мы приспособились вести съемку сразу двумя-тремя нивелирами в два-три «этажа».

Правда, «отдыхающему» нивелировщику приходилось навсе время мотаться между инструментами. Все эти ухищрения сокращали время съемок, но не их объем.

Обработка нивелировочных журналов выполнялась, конечно, вручную: арифмометры почему-то были не в ходу, а электронной техники еще и в помине не было. Старые геодезические «зубры» виртуозно щелкали на счетах. Приходилось измарать добрую тетрадку, чтобы подсчитать отметки, вычислить площади сечений, подсчитать объемы. Оставался пустяк: разложить объемы по дальностям перемещения, суммировать по исполнителям и составить наряды! Уф-ф!

Рабочий привал. У планшета Юра Шопин,

я (спиной) и Курбан (в шляппе)

Туркменская народная мудрость гласит: «Чай не пьешь, откуда сила берешь?» Первый десант на новом участке трассы.. Я, Полесок, Алексей и Саша Романов

Сборы на съёмку… и возвращение.

Прожаришься на солнце так, что горячая вонючая вода из резинового ведра – камеры покажется сладкой!

И это три с половиной года на двухстах километрах от Карамет-Нияза до Захмета, из которых одна треть – лично мои!

Легкого прорабского хлеба не бывает!

Скажу: правильное ведение прорабского хозяйства на «земле» – труд колоссальный и мало производительный. Мы пытались на базе велосипеда соорудить геодезический самописец, но тогда у нас ничего не получилось. Думаю, однако, что идея не бесплодная, если уже не осуществлена где-то. А вообще, рационализация этого дела видится мне в повременной оплате труда механизаторов и их бригадной работе.

В «свободной» постперестроечной прессе приходилось читать такое: строительство Каракумского канала – глобальное преступление Советов, ведь вся, или почти вся вода просочится в песок! И тут же рецепт: русло надо было забетонировать или пустить воду по трубам. Вывод однозначен: вредный канал следует прикрыть. Не думаю, что это плод наивной некомпетентности. За такую дезинформацию кто-то платил: делёж амударьинской воды дело политическое и дай бог, чтобы не кровавое.