Мои впечатления о XX веке. Часть II. 1953—1968 - страница 11

Записей в дневнике за весь первый курс очень мало. Часто повторяются слова «записывать решительно некогда». Три дня подряд начало записей обрываются с пояснением на следующий день: «Вчера не смог записать, стал клевать носом». По старой привычке на первом месте оставались комсомольские дела. Я проводил заседания бюро, собрания актива. Прошел хороший потоковый вечер с концертом. У нас обнаружились две девочки с очень хорошими голосами, которые позднее несколько раз побеждали на факультетских смотрах самодеятельности. А одна наша группа поставила отрывки из новой сатирической пьесы «Не называя фамилий», которая тогда шла во многих театрах, но потом была, кажется, снята с репертуара по указанию Фурцевой. Не успела закончиться избирательная кампания, как надо было направлять народ на репетиции первомайского физкультурного парада. Репетиции проходили в течение почти всего апреля.

На первомайскую демонстрацию мы отправились вместе с Дитером. Там он от меня отделился и присоединился к группе немцев из МГУ, которые тоже шли в составе университетской колонны. На этот раз наша колонна прошла по Красной площади довольно близко к мавзолею, и у меня в дневнике записано, что я хорошо разглядел Маленкова, Ворошилова, Хрущева и Булганина. Погуляв по центру, мы вернулись на Ленинские горы. Там на площади перед главным зданием шел концерт. Я дождался вечернего салюта и отправился домой в Братцево. Вместе с первыми залпами салюта включились авиационные прожекторы, осветившие звезду на шпиле МГУ, а высоко в небе над Москвой прожекторы осветили большие портреты Ленина и Сталина. На следующий день мы всей семьей поехали в центр посмотреть вечернюю праздничную Москву. Как обычно в эти годы, наиболее ярко было разукрашено здание Центрального телеграфа на улице Горького. Там были выставлены виды будущей Москвы, в частности изображено, как будет выглядеть район вокруг университета. Ведь тогда здания МГУ на Ленинских горах образовывали островок среди пустырей, снесенных деревень и домов для строителей в районе Раменок, включая остатки одного из уже закрытых к тому времени лагерей для строителей из числа заключенных. Сохранилась только Троицкая церковь села Воробьево у самой балюстрады смотровой площадки. На ограде этой церкви когда-то шутники вывесили табличку с объявлением «Только для преподавательского состава».

В мае комсомольских дел стало немного меньше, и у меня появилась возможность чуть больше времени уделить занятиям и начавшимся зачетам. Занимались мы часто вместе с Дитером и с Борисом Панеяхом. В начале мая мы втроем попали на заключительную партию матча Ботвинник – Смыслов в Концертном зале им. Чайковского. Ботвинник отстаивал звание чемпиона мира по шахматам, и для сохранения звания ему в этой партии достаточна была ничья. Мы с трудом достали билеты. Когда зашли, Ботвинник ходил по сцене, Смыслов думал над очередным ходом. Посидев в зале, мы вышли в фойе, где гроссмейстер Бондаревский анализировали партию. В это время из зала послышались громкие аплодисменты. Все ринулись в зал. Оказалось, Ботвинник со Смысловым согласились на ничью. Тем самым матч закончился, и Ботвинник остался чемпионом. Долго гремела овация. Кричали ура Ботвиннику, Смыслову и даже судье матча.

Дитер уже знал, что его отца скоро отпустят в Германию, в ГДР, так что это были для Дитера последние месяцы в Москве. Он собирался продолжить учебу в Германии. Мы с ним много гуляли по Москве. В это время, в конце мая, она была украшена к празднованию 300-летия воссоединения Украины с Россией. Прошлись по центру, по Красной площади. Потом сели на водный трамвайчик, доехали до Ленинских гор. Хотели сойти на берег, но увидели стоявшую на пристани компанию наших однокурсников. Они нам машут, чтобы мы не слезали. Мы остались и поехали с ними дальше в сторону Устьинского моста. Ехали очень весело, пели. Уже темнело, и рулевой развлекал нас, выхватывая сигнальным фонарем целующихся парочек, укрывшихся в Нескучном саду.