– Нет, не желаю. Спасибо.
– Однако… Да это просто невежливо!
Я пожимаю плечами,
– У меня шкура, как у бегемота. Я могу быть грубым. Так, на чем мы остановились?
Госпожа Окампо обиженно поджимает губы.
– Что я чего-то недоговариваю.
– Так-так. И что же вы недоговариваете?
– Я думаю, тут все дело в рукописи, – говорит госпожа Окампо загадочно.
Она тушит папироску в пепельнице и сразу же ввинчивает в свой мундштук другую. Я тянусь к ней через стол и галантно щелкаю зажигалкой. Госпожа Окампо затягивается.
– Мне, наверное, придется рассказать вам про Элу Моберга…
– Нам хорошо известна эта темная личность, – уже в который раз прерывает меня лейтенант Данди.
Он жестом фокусника выхватывает из воздуха толстый потрепанный блокнот, куда толще и потрепаннее моего. Морщит лоб, листает исписанные странички.
– Сейчас… Сейчас… Нет, не то… Ага! Вот описание Элы Моберга составленное неким Кэмпом. В начале семидесятых оба работали в Пуэрто-Рико. Журналюги, чего с них взять!
Подслеповато щурясь, лейтенант медленно читает,
Невысокого роста, с редкими волосами и бледной, дряблой физиономией, вид Моберг имел непристойный и развращенный. Он терпеть не мог ром и, тем не менее, приканчивал бутылку за четверть часа, потом блевал и куда-нибудь заваливался. Питался Моберг исключительно бисквитными пирожными и спагетти, которые выблевывал, когда напивался. Все деньги он спускал на шлюх, а когда становилось скучно, брал какого-нибудь мальчишку ради новизны ощущений. В свои тридцать с хвостиком Моберг выглядел на все пятьдесят, с распухшим отпьянства телом, он дрейфовал из одной страны в другую, устраивался на работу репортером и ждал, пока его уволят…
– Да, тот еще тип, – комментирует сержант Том, – Ну как, че, похоже? Узнаешь своего корешка?
– В жизни его не видел, – говорю.
– Моберг мой автор. Я издала в «Sur» его первый роман «Неизбежность Странного Мира». Вы, наверное, читали? Ну, а если не читали, то обязательно о нем слышали?
– Нет, не слыхал. Я уже много лет не интересуюсь беллетристикой.
– И, тем не менее, получился скандал… Моберг, конечно, неоднозначная личность, однако, как писатель, он более чем успешен. Как-то раз, после работы Зоя пошла с Мобергом в бар на углу хлопнуть по рюмашке кальвадоса. Да, вы же знаете этих баб не хуже меня! – заводится на ровном месте госпожа Окампо, – вечно их тянет на самых мерзких и сволочных мужиков!
Она хорошенько затягивается и сигаретка на другом конце мундштука превращается в столбик пепла.
– Кроме всего прочего Моберг рассказал Зое, о том, как познакомился в трущобах Буэнос-Айроса с одним русским. И что этот русский, зажигал в Париже с экзистенциалистами и не только. И еще, он якобы написал роман. Моберг сказал Зое, что сейчас читает рукопись, и что этот роман просто бомба.
– Бомба?
– Это сейчас такой сленг у отмороженной молодежи, – отмахивается от меня госпожа Окампо.
– Некто русский. А имя этого русского Зоя вас часом не называла?
– Чудное какое-то имя. Шурик Ха, вот, как он представился Мобергу.
– Да уж, чудное… Если я верно вас понял, некто Шурик Ха, литератор, эмигрант из России, передал рукопись своего романа Элу Мобергу? – уточняю я у моей гостьи.
Эла Моберг просыпается в меблированной комнате, в трущобах от того, что его хлещут по морде. Разлепив лиловые отекшие веки, Моберг видит, что его пытается добудиться давешний знакомец, литератор, эмигрант из России и вообще занятная личность со странным прозвищем Шурик Ха. Заметив, что Моберг немного очухался, занятная личность говорит вполне миролюбиво,
