– А что с лицом?
– Говорят, жуткое зрелище. Мол, не один пластический хирург не смог его залатать.
– Еще, говорят ещё, че, он собрал вокруг себя банду цирковых уродцев и наводящих ужас мутантов. Публикатор вроде тех гигантских нарвалов и спрутов, которые скрываются от дневного света в толще океана. Никто в них не верит, но они там, холодные и скользкие копошатся в кромешной тьме.
– Вот ужас-то!
– Уф! Что-то я разволновался. У тебя нет чего-нибудь покрепче мате, горло промочить?
– Я стараюсь не пить и оттого не держу дома спиртного.
– Были проблемы? – интересуется сержант.
– Случалось, срывался. Полгода в завязке.
– Умничка.
– И что же хотел от тебя этот монстр? – вопрошает лейтенант Данди.
– Мистер Рейли, будьте так любезны, не путайтесь у меня под ногами, – неживой электрический голос потрескивает и гудит в телефонной трубке и ввинчивается в мой мозг. – Я тоже разыскиваю этого русского. Я найду Шурика Ха и пресеку его жизненный путь. В этом заключается моя миссия.
– Миссия, – кивает лейтенант. – Вот, на этом он и помешался. Публикатор безжалостный и изобретательный убийца. Он странствует по миру, исполняя свою миссию. Публикатор отлавливает и умерщвляет писателей. Нет, не всех конечно, упаси боже! У него есть какой-то критерий отбора. Дальше, признаюсь, для меня начинается «Сумеречная зона»…
– Теперь слушайте меня очень внимательно, мистер Рейли. Этот русский эмигрант, этот мальчишка опаснее бубонной чумы. Как алхимик, открывший атомный синтез в своем подвале он выучился складывать слова, не отдавая себе отчета, какая сила в них скрыта. Его литературные эксперименты угрожают существующему миропорядку. Мне доподлинно известно о рукописи. Он сложил из слов нечто мерзкое и немыслимое. Он бросит людишкам рукопись, словно кость и станет смотреть, как вы корчитесь облепленные липкой жутью в своих склепах. Я вижу эпидемию, вижу гекатомбы из тел инфицированных на улицах Буэнос-Айреса… Поверьте мне господин Рейли, самые обычные слова способны погасить солнце…
В трубке сильно трещит, неживой электрический голос Публикатора пропадает. Я дую в мембрану, стучу трубкой по столу. Подношу к уху. Голос Публикатора звучит теперь тише, как бы сквозь завывания ветра и то и дело прерывается.
– Маги древнего мира знали об этом, но их знания надежно утрачены… лукавые шумеры, бесноватые жители Вавилоны, упёртые египтяне… но всегда найдется какой-нибудь юродивый с шилом в жопе… играя, он разнесет на осколки драгоценную вазу мироздания… мальчишка сложил цепочку из слов… тропа через темное поле… волшебное яйцо над бездной… ты спросишь меня, зачем масоны стоят на башнях? Они…
Тут в трубке треснуло, и связь окончательно оборвалась. Я стою и осторожно держу ее возле уха. Но трубка мертва и я кладу ее на рычаг телефона.
– Кстати, телефон и сейчас не работает, – говорю. – Я ходил на станцию, обещали прислать мастера.
Лейтенант, сделав непроницаемое лицо, поднимается из кресла, нахлобучивает на голову свой видавший виды котелок и ни слова не говоря, направляется к двери.
– Так, значит, выпить у тебя нет? – спрашивает меня Том.
– Я в завязке. Я же сказал.
Лейтенант оборачивается в дверях.
– Благодарю за сотрудничество, сеньор Рейли, – говорит он официальным голосом. – Если соберётесь уехать из города, будь любезны, поставьте нас в известность.
А я все ждал, когда же Данди это скажет. Дождался. Да, куда мне отсюда ехать, это же Аргентина! Край мира. Дальше только Антарктида и заброшенные базы нацистов под километровым панцирем льда.
