– Ну так давай накатим! – оживился Славный. – Чего мы ждем?
– Закуску-то хоть сообрази. Мы же не свиньи, чтоб без закуси.
– А где ты видел свиней, которые пьют водку?
– Не умничай. Лучше подними задницу и притащи сюда мой пакет. И черного хлеба подрежь, если есть!
Через несколько минут на столе появились колбаса, соленые грузди, маринованные корнишоны и оливки.
– Ну! – Шлегель поднял полную рюмку водки. – Давай за то, чтоб мы не забывали хорошо расслабиться после тяжелой работы!
Мужчины чокнулись и выпили. Шлегель снова взялся за бутылку.
– Между первой и второй перерывчик небольшой!
И они выпили снова.
– Вторая без закуски, а третья – для разгрузки! – продекламировал немец и разлил по третьей.
Мужчины снова выпили. И лишь затем взялись за закуски.
– Как у тебя с работой? – поинтересовался Славный, пожевывая корнишон.
– Да есть тут один… заказик.
– Хороший?
Борис пожал плечами:
– Средний. Деньги не ахти какие, но зато само дело несложное. – Немец прищурился, явно что-то вспомнив, и пьяно улыбнулся своим мыслям. – Там, короче, такая бодяга… Одна плохая девочка решила проучить своего неверного любовника, а заодно уберечь от «экспроприации» все то, что этот старый хрен подарил ей, пока не превратился в жадного скрягу.
– Что ж, я ее понимаю, – кивнул Славный, целясь вилкой в оливку.
– Еще бы! Месть – дело благородное. Да и с деньгами расставаться только дурак захочет. В конце концов, она их заработала своей…
– Не продолжай.
Шлегель ухмыльнулся:
– Я хотел сказать – любовью. А ты что подумал?
– То и подумал. А девочка твоя молодец. Я бы на ее месте сделал то же самое.
– Да ну? – Немец насмешливо прищурился. – А я помню, ты мне как-то впаривал про искренность человеческих отношений. Целую лекцию прочел!
– Ради денег можно через многое переступить, – изрек Славный. Затем поднял палец и назидательно добавил: – Деньги, старик, это величина метафизическая. Как Бог! Это самая постоянная штука на свете. Друзья, знакомые, любовники, коллеги – все это приходит и уходит. Даже Богу люди изменяют с другим Богом, переходя из адвентистов в буддисты, из буддистов – еще в какую-нибудь хрень, и так до бесконечности, пока не подохнут. Но деньги всегда остаются деньгами.
– Это точно, – согласился Шлегель. Он взял со стола сигару, откусил зубами кончик и сплюнул в пепельницу. Затем, пока Славный наполнял рюмки, раскурил ее. Дымя благоухающей сигарой, он откинулся в кресле, хрустнув суставами, и блаженно произнес: – Эх, хорошо-то как. – Выпустив в потолок густое облако дыма, он заговорил снова: – Честно говоря, братан, мотивы этой девахи мне до лампочки. Меня в данном деле интересуют две вещи. Первая – гонорар.
– Это понятно, – согласился Славный. – А второе?
– Второе? – Борис похотливо улыбнулся. – Второе, братан, это девочка по имени Таня. Вернее, упругое, молодое тело этой сучки.
– Да уж… Ради женщины можно на многое пойти. Как и ради денег. Иногда даже не знаешь, что лучше – классная телка или деньги. Как там у поэта?.. – Славный напряг память и продекламировал нараспев:
Помнишь, Боря, у наместника сестрица —
Худощавая, но с полными ногами?
(Ты с ней спал еще.) Недавно стала жрица.
Жрица, Боря! И общается с богами!
Славный подергал себя пальцами за жидкую бороденку и продолжил, мечтательно прищурив глаза:
– Помню, лет пять назад снял я у «Метрополя» одну потаскушку…
– Славный, заткнись, – небрежно осадил его Шлегель. – Ты мне эту историю уже раз десять рассказывал. Как нажрешься, так сразу вспоминаешь.
