Молись и работай (над собой). Энциклопедический справочник по христианскому герметизму. Часть первая - страница 6

– Загрязняет, и даже больше, чем с нелюбимой, – вставил брат Петр, – ибо с любимой женщиной мужчина грешит по несколько раз в день, а с нелюбимой – только раз в неделю.

– И вы думаете, что я вам поверю? – возмутился Михаил, – Внутри меня все противится вашим словам!

– А послушник-то нам дерзкий попался, – заметил брат Гурий.

– Разве ты не слышал, Михаил, – нахмурясь, произнес брат Петр, – что в средние века рыцарь никогда не ложился в постель с дамой своего сердца, дабы не оскорбить ее благородный облик и не унизить возвышенную любовь похотью. А рыцарь более высокого ранга полностью соблюдал целибат и посвящал любовь своего сердца только Пресвятой Богородице. И ты, раб Божий Михаил, должен, когда ни будь дорасти до этого уровня.

– Не пугай ты его этими историями, – заметил брат Гурий, – а то он еще сбежит; этого отец Никодим не простит нам никогда.

Старец Никодим, поднявшись к себе в мансарду, поклонился Владимирской иконе Божьей матери и стал молиться. Светлая волна благодати излилась на его душу, и он долго во внутренней тишине молил Богородицу заступиться за тех, кто заблудился на жизненном пути и не мог открыть в своем сердце Бога. Пространство вокруг него озарилось исходящим от Пресвятой Богородицы невидимым светом. Со слезами на глазах, он горячо стал молиться Отцу небесному, Творцу всех миров и услышал небесный голос, доносящийся из глубин сотворенного мира.

– Я всегда буду пребывать с тобой, если исполнишь заповеди Мои и понесешь волю Мою.

Сердце Никодима возликовало: Господь, Творец всех миров беседовал с ним. Его сердце ликовало от неизмеримого счастья, наполнявшего все его существо.

О, великий Отец небесный, Господь Саваоф – Творец всех миров, не оставляй меня без своего Божественного внимания, – снова и снова повторял Никодим в молитвенной тишине сердца.

Когда через некоторое время он вернулся на кухню, брат Гурий читал Михаилу пятидесятый псалом по старо-славянски.

– Для кающегося это самый главный псалом, – сказал он, закончив чтение, – там все учение о покаянии и об очищении души изложено, но ты слишком невежествен, чтобы понять, что я тебе говорю. Чтобы проникнуть в глубину этого псалма, выучи его наизусть по церковно-славянски, и читай помногу раз в день.

– Не слишком ли много заданий на меня вы навешиваете в первую встречу? – подозрительно произнес Михаил.

– Это самый что ни на есть щадящий режим послушания, который мы к тебе применяем, – вмешался брат Петр, – и, если ты этого не осилишь, то второй встречи может уже и не быть.

– Удалось чему-либо научить новоиспеченного послушника? – спросил Никодим.

– Слегка ознакомили его с природой блудного греха, – произнес брат Петр, – и объяснили, в первом приближении, как надобно в нем раскаиваться.

– А я молился о том, – произнес старец Никодим, – чтобы нас никогда не оставляла благодать Отца Небесного – Творца всех миров. Теперь, Михаил, ступай с Богом и выполняй услышанное.

На следующий день Михаил отправился не в университет, а на утреннюю службу в тот же самый храм на Павелецкой и тут же встал в очередь на исповедь. Мысли его путались и метались во все стороны. Он не мог сосредоточиться на блудных грехах: чем ближе подходила его очередь, тем сильнее дрожали его колени. Он забыл все детали своих грехов, в которых хотел признаться, и даже имена девушек, с которыми согрешил. Ему было ужасно стыдно рассказывать батюшке подробности своего блуда. Но святой Николай строго смотрел на него с иконы и, казалось, грозил перстом. Михаил не думал, что так трудно будет исповедоваться в блудных грехах. Дома ему это казалось смешным, несущественным фактом, а в церкви, полной народа, все выглядело гораздо серьезней. Святые отцы церкви грозно взирали на него с икон и сердце Михаила похолодело от непонятного страха. Стоящие в конце очереди нетерпеливо напирали на впереди стоящих, и он уже стоял в трех шагах от аналоя, у которого священник принимал исповедь. Михаилу было не по себе от мысли, что сварливые старушки могут услышать детали его исповеди. От стыда он готов был провалиться под землю; ему хотелось сбежать из церкви, чтобы избежать этого унижения, которое приближалось к нему с каждой минутой. Молодую женщину священник с пристрастием допрашивал минут двадцать, пока слезы не покатились по ее нежному лицу. «Нагулялась, небось», – слышал Михаил позади себя старушечье ворчание.