– А, без проблем. Скажи только, как тебя найти. Кстати, «Белого русского» я бы попробовал в исполнении преподавателя. Интересно, он пьет со студентами?
Подруга, не успевшая понять, что происходило, растерянно посмотрела на нее и упустила одно нервное «ха».
Она с облегчением улыбнулась. Они обменялись контактами, и он с другом скрылся в лестничном лабиринте.
– Это что такое было? – шипела подруга, оттаскивая ее за руку в конец коридора.
– Да так, не бери в голову. Просто лекция нужна очень.
Краткое отступление. Здесь принципиально важно сказать, что она семь лет назад и она сейчас – два совершенно разных человека. Лежа с ним на кровати в пыльной квартире, она не церемонится ответить любому, кто побеспокоит ее равновесие, оригинальной грубостью, отплатить по закону бумеранга и пренебречь приличием. Все это неизменно сопровождается растущим чувством собственного достоинства и элегантностью дикой кошки. Но, стоя с ним в университетских кулуарах, она ломается от малейшего дискомфорта, боится смотреть другим в глаза и теряется в незнакомой обстановке. Она и за человека-то себя особенно не считает. Поэтому осмелиться заговорить с другим – это прорыв, если не для человечества, то для нее определенно.
Конечно, она выдержала паузу, прежде чем писать ему, потому что тогда так завещала женская мудрость – нельзя выдавать свою заинтересованность. Обращаться к нему нужно как бы «между прочим», вытягивая важность своей персоны на первое место. В конце концов, познакомиться с тобой в его интересах. Правила воображаемого приличия того времени диктовали именно эту политику.
Она держалась ровно неделю, потому что любая игра, заставляющая меняться само ее существо, была обречена. Этого человека нельзя было заставить притворяться. Да, она была напугана по жизни, слаба в кастовых разборках людей, придающих себе излишнюю значимость, зажата и повсеместно напряжена, но абсолютно не способна играть кого-то. Только быть собой.
После недели таких крысиных бегов и попыток завести беседу она плюнула на это, вслух произнеся, что, его интерес ничем не притянешь – так тому и быть. Дальше она будет жить без обмана, по своим строгим правилам: не будет искажать впечатление о себе. Собрав в кулак остатки смелости, она написала ему, придерживаясь изначальной легенды. Ответ, как и стоило ожидать, был самый рядовой, самый обычный: ему задали вопрос – он на него ответил. Никаких разговоров до утра. Никаких последствий. Только несколько неформальных слов.
Такие чувства, когда дыхание сбивается при виде «того самого человека», в желудке вылупляется стая пушистых бабочек и резко отказывает подколенная связка, в фильмах и книгах, конечно, называются самыми серьезными. Но она склонна была толковать такие сигналы организма, как прямое указание бежать.
Подумайте сами: когда она, не стремясь к этому, видела его в стенах университета, глаза автоматически настраивались только на него, как винтовка снайпера – на цель. Тело потихоньку теряло контроль. У слуха открывалось новое измерение.
Да вы и сами знаете, как это бывает. Просто вспомните первую школьную любовь. Если организм сбоит при виде человека, первое, что должно прийти в голову (но никогда не приходит) – уносить ноги, спасаться. По законам формальной логики просто нельзя быть с тем, кто заставляет тебя физически страдать. Но жизнь сталкивала их часто, бережно и настойчиво. А она спасалась, она бежала, сколько могла. И выдохнула с облегчением, когда целую неделю не встречалась с ним глазами, даже с напоминанием о нем.
