А поздно вечером действительно полной неожиданностью для всех Кочетов и Олыпиных стало сообщение о вводе 21 августа войск стран Варшавского договора на территорию Чехословакии.
И поначалу всем было не очень понятно, почему и зачем?
– «Раз ввели, значит, так надо было!» – первое время отвечал и, сам пока не знавший ответа, Платон на вопросы своего ближайшего окружения.
На следующий день, в четверг 22 августа, домой из Ленинграда приехала чета Олыпиных. Павел блестяще окончил ускоренные курсы (экстернат) политработников внутренних войск, на отлично сдав все экзамены, потому единственный, получивший звание лейтенант.
К их приезду Платон уже давно жил в комнате с матерью и с, иногда приезжавшей в Реутов, бабушкой, которая в конце лета тоже засобиралась в деревню.
Но приехали они в Реутов не одни, а вместе с Виталием Сергеевичем Комаровым, который направлялся проездом через Москву в Оренбург за своей семьёй. Он хотел сначала поехать с женой и сыном в отпуск в Берёзовку и ночевать в доме у Володи Черноносова. А потом выехать в Ленинград к дочери Ирине, ожидавшей семью в уже снятой отцом двухкомнатной квартире.
Наутро Виталий Сергеевич уехал, зато днём к Кочетам, но больше к Олыпиным, на четыре дня приехали родители Павла и его младшая сестра Галина. Их разместили в комнате потеснившихся молодых, вынужденных опять, но теперь на четыре дня, отложить свои супружеские утехи.
Из разговоров со свояками Алевтина Сергеевна узнала, что отец Павла Трифон Гавриилович родился 13 февраля 1913, а мать, урождённая Неруш, Елизавета Акимовна – 7 ноября 1917. А всех своих детей они родили в Уссурийске, в котором прожили до 1954 года, затем переехав на постоянное жительство в Харцизск.
В субботу 24 августа Павел хотел показать своей родне дачу, но его родители решили походить по Москве. Так что туда он взял лишь одну сестру Галину, как пару Платону. В отсутствие отца и готовившейся к отъезду на родину Нины Васильевны, там оказались две пары – супруги Олыпины и почти ровесники Платон с Галиной. Показав сестре дом, сад и огород, Олыпины удалились в большую комнату.
А Павел, чтобы сестра и шурин не мешали им, буквально на своих руках принёс свою младшую сестру Галину на кровать к Платону в маленькую комнату, видимо заодно пытаясь этим укрепить российско-украинскую дружбу в отдельно взятой советской подмосковной семье.
Хотя молодому кобельку и было всё равно кого покрывать, однако его эстетический вкус и, главное инстинкт самосохранения, не позволили ему позариться на это девичье тело.
Да и Галя, бывшая меньше, чем на год, младше Платона, начала жеманничать, завернувшись в одеяло, мол, не дамся.
А Платон, скорее больше для порядка, или по привычке, или по своему статусу молодого человека попытался было проникнуть в её таинства, но встретив якобы непонимание и сопротивление, плюнул на эту пустую затею.
Пообедав и собрав яблоки, домой Олыпины возвратились к вечеру вместе с Галей и с двумя полными сумками сочных плодов. А Платон остался на даче.
В воскресенье Павел с Настей сами прогуляли по Москве Галю с родителями, а освободившаяся Алевтина Сергеевна съездила к сыну на дачу, вернувшись вместе с ним и яблоками.
А утром в понедельник Павел с Настей проводили своих до вокзала.
Вечером же, но после футбола, от Олыпиных, в чьей комнате остался телефон, он узнал, что звонила Варя и сообщила об их переезде в Москву.
