Монах Ордена феникса - страница 40

Ведьмы опаивали травами, утаскивали в лес, использовали как пищу для разных животных, отправляя души несчастных прямиком к Сарамону в ад…

Альфонсо затрясло от страха: ведьма медленно приближалась, сворачивался в комок живот, Альфонсо затрясло от гнева: проклятый Бурлилка, это его рук дело: посадить монаха Ордена света в одну камеру с ведьмой.

Дверь узницы открылась с диким лязгом – так, наверное, пел Сарамон, когда был в хорошем настроении, вошёл стражник с подносом, остановился в нерешительности у двери.

–Ты что, корм для могильных червей, стучаться разучился? – рыкнула на него ведьма, и беднягу затрясло от ужаса, а звук словно оттолкнул его к стене, к которой он и прижался, пытаясь сквозь неё просочиться.

– Простите, миссис Лилия, я не мог… Я… Руки заняты.

– Мисс Лилия, ущербный.

Ведьма подскочила к стражнику, схватила пальцами за горло, и тот моментально побелел, став более отчетливым в темноте. Зазвенел кувшин на подносе, рискуя упасть и встретиться с полом.

–Ты что, хотел посмотреть, как вырывается душа из человека? Ты знаешь, что от этих криков ты сам будешь просить меня тебя прикончить… Или… Ты тоже хочешь поучаствовать в ритуале?

–Нет, мисс Лилия, пожалуйста, у меня дети, не надо…

Ведьма отошла, скрылась в темноте, села, судя по скрипу досок, на лавку, и уже оттуда донёсся её зловещий голос:

– Мне нужно новое платье. Шёлковое, красное. Возможно, тогда я тебя прощу… Возможно…

Стражник рыдал. Причём рыдал, уже стоя на коленях, шмыгая носом, молился при этом, и говорил одновременно:

–Вы же знаете, мисс Лилия, это запрещено, меня самого в кандалы закуют…

–Бартарее самфоне разежерна…

–Ладно, ладно, простите, только не забирайте душу, умоляю…

– Свободен.

Стражник бежал так быстро, что едва не забыл закрыть дверь, и на секунду появилась надежда сбежать из этого смрадного погреба, но лязг замка её убил.

Слова древнего проклятия, произнесенного ведьмой, вогнали Альфонс в дрожь, но страх был со странным послевкусием, неявным чувством презрения и жалости к бедному стражнику, столь жалко унижающимся перед… Кем? Стало стыдно, ведь возможно, со стороны, он выглядел так же жалко миг назад.

–Ну что, мяса кусок, что мне с тобой сделать? – спросила ведьма, захохотала, и хохотала она жутко. – Гнойные язвы, харкание кровью, а может – хвост собаки тебе наколдовать?

Альфонсо судорожно сглотнул и поежился. Где правда, где ложь – решает каждый сам, только ни досужие разговоры и ни внутренние страхи не советчики в этом деле. Альфонсо сглотнул еще раз.

– Давай хвост.

Шаг сделан, полет в пропасть начался, что там в конце – приземление на мягкие травы или на острые камни?

–Что? Что ты сказал, грешник? Разве твои попы тебе не говорили, что с тобой может сделать рядовая, среднестатистическая ведьма?

Вот тут чутьем зверя Альфонсо впервые почувствовал что то вроде неуверенности в её словах, и медленно встал с пола, на котором лежал. Он подходил к ведьме медленно, с замиранием сердца – может и вправду проклянет, кинется на него, разорвёт горло, вырвет сердце и заставит его съесть? Но ведьма дрогнула, подалась назад – совсем чуть- чуть, и это решило все.

–Ну раз так хочешь, давай поиграем, – прошипела она и зарычала:

–Батраррее самфоне реззражина, нет садинаени…

Не те слова. Не то, чтобы Альфонсо свободно понимал язык древних, но первые сказанные ею слова он запомнил на всю жизнь – они звенели у него в голове не спрашивая, хочет он того или нет. Ведьма сама не помнила заклинание наверняка, и придумывала его на ходу, не запоминая потом, что говорит.