Монах Ордена феникса - страница 42

– Моюсь, – ведьма посмотрела на него через плечо, принялась втирать в волосы какой то отвар, пахнущий травами, потом долго массировала голову пальцами, тщательно выжимала волосы, не переставая при этом петь, – и тебе советую.

Она повернулась к Альфонсо передом, раскинула руки:

– Ну как тебе?

– Что, «как мне»?

– Как я тебе, нравлюсь?

– Измазанной в саже тебе было лучше.

– Урод, – буркнула ведьма и начала одеваться – в красное, бархатное платье, которое ей купила и принесла под риском самой оказаться на костре, напуганная до смерти ведьмой стража.

Альфонсо она не нравилась: маленькая, стройная, с длинными, черными волосами до пояса, курносым носом и большими глазами, чем то похожа была на принцессу Алёну, только лицо поострее и характер ведьминский. Ни складок кожи на боках, ни округлого, большого живота у девки не было, как не было и приятных ямочек целлюлита на ягодицах – все упруго, подтянуто, ничего возбуждающе лишнего и висячего, словно создатель пожалел на неё материала, или слепил из остатков.

–Хорошо, что тебя сожгут, – подумал Альфонсо и где то даже пожалел её, – не видать тебе нормального жениха с такой фигурой.

– Значит ты Лилия? Какое то дурацкое имя.

– Сам дурацкий. Лилия – это прекрасный цветок, который растёт посередине болота, среди мерзких водорослей и лягушек, и это полностью соответствует моей жизни.

– За что же такую прелесть всея белого света в узницу заперли – массово ослепляла людей своей красотой?

– Я из леса.

– Чего?

– Я пришла из леса. Всю жизнь жила в лесу. Попалась в городе с травами, вот меня и закрыли.

– Значит все таки ты ведьма: может – слабая, может – неумелая, но ведьма?

– Я не ведьма. Я фиминима.

– Кто?

– Фиминима – жительница лесной деревни.

Ведьма посмотрела на монаха ордена света и, увидев в его глазах непонимание, вздохнула:

– Далеко отсюда, в глубине леса, есть поселения – множество деревень, в которых и живем мы – лесные жители. Мы вот, например, охотимся, а в соседней деревне – Залучине – выращивают зерно и кукурузу, кукуруза так себе, а зерно хорошее, разваристое, и мука чистая, не то что…

– Как далеко отсюда деревня, – перебил Альфонсо Лилию, потеряв надежду дождаться конца ее звукового фонтанирования.

– Далече, ты не дойдешь.

– Откуда ты знаешь? Ты же дошла, а ты баба.

– Я лесная, я жила и родилась… в смысле родилась и жила в лесу, а ты кто – ходок? Походил и снова в город, под стенку вашу, ягодками торговать. Ну и куда ты там ходил, ходок, до болот то хоть дошел?

– С чего ты взяла, ведьма! Я монах Ордена света, и ничего против веры не делал никогда.

– Ой, развлеки меня балладами! Да видела я, как ты по лесу, без штанов, по чертополоху бегаешь, с воздухом дерешься, на ветки кричишь. Я так смеялась, что чуть в плющ не уронилась. Ой, а объятия с деревом – как мило и романтично, думаю, не красиво подглядывать, но позавидовала сосне – тоже хочу, чтоб меня так щечкой по животу…

Альфонсо нахмурился. Теперь ему становилось понятно, почему его посадили вместе с ведьмой – возможно, за ним сейчас наблюдают, слушают их разговор, чтобы Бурлилка мог сказать: вот, ваше величество, я был прав, демон он из леса, не зря я свой хлеб золотой ложкой ем. С другой стороны, зачем все это, если его и так казнят, не понятной, но очень страшной казнью. А может и вправду его высокопреосвященство верит в ведьмистость всех лесных жителей и ждет, что ведьма его сожрет? Вернувшись из своих мыслей, Альфонсо обнаружил, что Лилия уже подсела к нему, прижалась своим тельцем, и, глядя в глаза, что то быстро, долго и очень подробно ему объясняет.