Вскоре в селе Подмихайловце и монастыре советские власти объявили о проведении всеобщей переписи населения. Матушка распорядилась срочно подготовить регистрационную книгу всего населения монастыря, в которую по ее распоряжению сестра Стефания внесла под видом монахинь-василянок ее родственниц, а также никому неизвестных 15 женщин, по всей видимости, жен бандеровцев.
Во время переписи, которую проводили два советских офицера и женщина из Букачевского райисполкома, матушка игуменья и сестра Стефания предъявили им эту книгу и на основе ее данных провели перепись. По ее окончании матушка Моника перед монахинями восторженно хвалилась:
– Вот мы и провели русских дураков.
Инокиня Таисия в переписи не участвовала. Она передала Садовнику свой паспорт на имя Татьяны Романовой, выданный ей в Тернополе по ходатайству митрополита Шептицкого. Чтобы не возникло никаких недоразумений с советскими властями, он написал ей письмо для Букачевского райотдела НКВД, в котором просил ничем не беспокоить сестру Таисию – монахиню, связанную с ним работой.
Вскоре войска покинули село, уехал и полковник Садовник. Почти сразу после их отъезда появились националисты. Монастырь опять целыми сутками стал работать на них. Таисию вновь по несколько раз за ночь будили, требовали ее то к больным, то к раненым. В сопровождении вооруженных бандитов она посещала самые отдаленные села района. На ее возражение, что ей все это надоело, матушка игуменья отвечала:
– Таисия, за грехи безбожной России Бог требует от тебя эти жертвы.
Однажды в приемном покое, когда она принимала больных, к ней явился сотник Зобков, которого она уже давно не видела. Ухмыляясь, он закрыл дверь и, поигрывая в руке пистолетом, ехидно произнес:
– Велено передать, госпожа русская, если вы впредь, во время облавы, будете якшаться с Советами, мы вас повесим вот на этих дверях вашего приемного покоя. И еще зарубите себе на носу, хотя вы и русская, но для «партии Бандеры» работать заставим. Лето придет, заберем вас в лес, где будете лечить раненых бойцов «самостийной Украины».
Сотник зло рассмеялся, инокиня ему ничего не ответила. Открыв дверь, она пригласила очередного больного. Таисия привыкла безропотно переносить угрозы и издевательства бандитов, ведь искать защиты ей было не у кого.
Подошло время приготовления к профессии. В ордене Святого Василия Великого существовал обычай, что каждая монахиня перед профессией – великими вечными обетами писала духовное завещание, в котором всякое состояние настоящее или будущее записывала на грекокатолическую церковь или другие какие-нибудь добрые, по ее мнению, дела.
Еще при жизни его преосвященства митрополита Андрея Шептицкого отец Василий Величковский откуда-то узнал, что царь Николай II в конце января – начале февраля 1917 года, опасаясь революционной смуты, перевел в Англию из своего состояния сумму в пять миллиардов рублей золотом.
И вот который уже час приехавший из Львова из дворца Святого Юра Величковский, рассказав матушке Монике Полянской и ее брату – отцу Павлу Теодоровичу о том, кем на самом деле является Таисия, обсуждали детали завещания Татьяны Романовой.
Наконец, отец Василий закончил писать черновик завещания, суть которого состояла в том, что Татьяна Николаевна Романова, вторая дочь императора Николая II все свое состояние в Англии «отписала» грекокатолической церкви и передала его в распоряжение митрополита Иосифа Слипого. Его преосвященство через отца Василия потребовал у инокини Таисии такой документ и непременно хотел иметь его у себя.
