Можно было наконец вздохнуть свободно и заняться молитвами. Однако на следующий день к Таисии явился крестьянин Иван из села Вильхово, которого они часто использовали на разных работах в монастыре. Под большим секретом он сообщил ей, что в селе Подмихайловце советские войска оставили шестерых тяжелораненых солдат на попечение учителя сельской школы Гучко. Однако, как только красные ушли из села, учитель перетащил раненых в навозный сарай, где они и находились без пищи и санитарной помощи.
Не раздумывая, Таисия пошла к матушке игуменье и решительно потребовала поместить раненных солдат в монастырскую больницу. Матушка Моника растерянно покачала головой и произнесла:
– Страшно мне, Таисия. Боюсь я бандеровцев. Могу позволить, только чтобы их привозили на перевязку в приемный покой, а поместить в больницу не могу. Боюсь.
Ожидавшему в монастыре Ивану Таисия объяснила ситуацию и попросила везти раненых на перевязку в приемный покой. Вскоре в навозной тачке учитель Гучко привез одного тяжелораненого солдата, другого с простреленной рукой привел Иван. Таисия удивленно посмотрела и спросила:
– Где же остальные?
Гучко с ухмылкой ей ответил:
– Ты не волнуйся о них. Наши уж как-нибудь им помогут…
Инокиня взглянула на понуро стоявшего, пепельно-бледного Ивана и принялась помогать пришедшему доктору Красовскому делать перевязки. Потом она сытно покормила раненых, и они с помощью Ивана вернулись в село.
В этот день до позднего вечера Таисия с двумя монахинями приводила в порядок после тяжелого дня аптеку и приемный покой больницы. Было уже совсем темно, когда в их массивную дверь раздался настойчивый стук. Открыв ее, монахини увидели бледного, трясущегося как в лихорадке монастырского работника Ивана.
– Что с вами? Заболели? – спросила его Таисия, думая, что он нуждается в срочной помощи. Взяв под руку, она повела его в аптеку, а монашки в это время продолжили убирать приемный покой. В аптеке он со слезами в глазах быстро произнес:
– Я скажу вам сейчас такое… Такое… Только никому об этом не говорите. Ни доктору. Ни матушке Монике. Никому. Вы слышите, сестра? Никому.
Она в знак согласия кивнула головой, а он продолжал:
– Только потом русским об этом скажите.
Иван вдруг разрыдался и быстро зашептал:
– Сестрица, этих-то бедных раненых русских солдат всех убили. Всех. Завезли проклятые бандеровцы в лес и там всех порешили. Вот и перевязки делать им не надо…
Таисия тихо вскрикнула и зашептала молитву, а Иван хотел еще что-то сказать, но в это время в приемный покой вошла матушка игуменья, а за ней вооруженный автоматом бандеровец – сотник Зобков, который довольно часто посещал монастырь.
Сотник набросился на Ивана с упреками:
– Где тебя черт носит? Ты нам нужен. От тебя партия никакого толка не имеет, все в монастыре торчишь. Раненых на перевязку таскаешь. Твоя ли это работа? Давай, пошли…
Сотник вышел из приемного покоя, а за ним матушка Моника с Иваном, которая начала договариваться с ним на завтра о каких-то работах в саду. Однако на следующий день Иван в монастырь не явился. Родная его сестра Ханка, постоянная работница монастыря, рано утром прибежала к матушке игуменье и взволнованным голосом передала, что ее брат не ночевал дома и они с матерью обеспокоены этим: обычно он всегда, хотя бы и под утро, обязательно приходил домой.
Матушка игуменья махнула рукой Ханке и, улыбнувшись, игриво произнесла:
