– Вот, – сказал Нектарий, показывая на мешок, который он держал в руке. – Сберег, что называется, от врагов матери нашей православной Церкви. Все до копеечки.
– Что-то я не припомню, что распоряжался что-нибудь беречь, – сказал неопрятный мужчина, брезгливо морща лоб и глядя на мешок. – Что это?
– Это? – переспросил Нектарий, перекладывая мешок из одной руки в другую. – Так ведь мешок это.
– Зачем же ты сюда с мешком-то явился? – спросил мужчина. – Тут все-таки Царство Небесное, не хухры, извиняюсь, мухры.
– Так ведь как же? – с недоумением спросил Нектарий, оглядываясь вокруг, словно ожидая от кого-то помощи. – Сказано же было, кто в малом верен, тот будет верен и в великом. Вот я и подумал.
– Долго копил-то? – спросил из тьмы мужчина и, похоже, даже с некоторым сочувствием.
– Так ведь всю жизнь, – ответил Нектарий, чувствуя некоторое облегчение и даже гордость за то, что сберег зримые плоды своего скромного подвига. – Помню, как в Чимкенте, еще малявка, а уже коплю, и медь коплю, и серебро… Копейка к копейке, а приятно.
Однако вместо похвалы и благодарностей с Трона раздался неприятный, скрипучий смех, о котором и сказать-то поначалу было трудно, что это именно смех, а не какая-нибудь там ерунда на постном масле, на которую серьезные люди не стали бы даже и внимание-то обращать.
– Копейка, стало быть, к копейке, – сказал этот голос, делаясь глуше и словно охватывая все видимое и невидимое пространство клубящимся темным горизонтом, над которым полыхали бесшумные молнии.
– Именно, – подтвердил отец Нектарий, почувствовав вдруг какую-то смутную тревогу, которая негромко отозвалась у него в затылке, пробежала ознобом по спине да заодно простучала быстрым стуком по позвоночнику.
Тут и царящий вокруг мрак как-то быстро и легко разошелся, и отец Нектарий вдруг увидел, что этот самый неопрятный и совершенно несимпатичный человек, оказывается, как две капли воды был похож на самого отца Нектария, причем сходство это было настолько поразительное, что отец наместник на мгновение даже присел от неожиданности, а присев, быстро прочитал «Отче наш». Когда же он снова выпрямился, то увидел, что этот самый второй Нектарий, продолжая сверлить первого Нектария злобными глазками, вдруг попытался вырвать у него из рук заветный мешок и, рванув тесьму, быстро запустил в него руку, одновременно тесня настоящего Нектария в сторону, подталкивая его коленами и брызгая слюной.
– Нет!.. Нет!.. Нет! – вопил отец Нектарий, опасаясь, что из развязанного мешка вот-вот вылетят, разлетевшись в разные стороны, разноцветные бумажки. – Мое!.. Мое!.. Мое!
– Это я настоящий!.. – сипел незваный гость, пытаясь ударить наместника ногой. – Я!.. Я!.. Я!
– Да уж конечно, настоящий, – отвечал наместник, пытаясь побольнее пройтись по ногам надоедливому двойнику. – Видели мы таких настоящих, как же. Небось и ста рублей-то от тысячи не отличишь при надобности, а туда же… Деньги чужие считать, ишь чего надумал, бездельник!
Сказав это, он изо всех сил толкнул своего двойника, так что тот отлетел в сторону и немедленно исчез. Вместо него опять перед отцом Нектарием появился недавний помятый мужчина с перекошенным лицом.
– Что же это ты, родной, хулиганишь – сказал он, вновь показываясь в поле зрения. – Тут ведь не Гайд-парк. Кричишь, как будто тебя режут.
– Так ведь деньги же, деньги, – сказал отец игумен, помогая себе жестикуляцией. – Не просто же так.
